О конкурсных подборках с 311 по 330 говорят обозреватели Чемпионата Балтии по русской поэзии Юлия Малыгина (Ю.М.) и Миссис С., имя второго обозревателя будет открыто в июне.
Миссис С.:
Хочется сразу оговориться: все ниженаписанное не является критикой в привычном смысле этого слова; скорее — некое размышление о внутреннем устройстве поэзии на примерах подборок с порядковыми номерами с 311 по 330.
После прочтения всех стихотворений захотелось обсудить такие проблемы, как точность и необязательность словоупотребления (в частности — авторские неологизмы); соотношение величия замысла со способом говорения; грань между поэтичным и некоторой обыденной простотой, становящейся поэзией; и самое спорное — осуществление метафизического сдвига в рамках отдельно взятого произведения.
По моему скромному мнению, любое состоявшееся стихотворение что-то добавляет к существующему миру. Грубо говоря, текст случился, если он «съел и переварил» (а не отринул и не сбросил с парохода) бывшую ранее поэзию, после чего привнёс в неё что-то своё, абсолютно новое и точное. Такие стихи обычно вызывают у многих примерно следующую мысль:
- Ого, и почему только не я это написал(а). / И как только я до этого не додумался(лась).
Мы не будем затрагивать личность автора, тем более, анонимную. Мы будем говорить только о словах.
ЮМ:
Мне очень приятно, что ты согласилась поговорить со мной об этих словах, потому что ты всегда очень внимательна к поэтическому слову, совершенно не тому же самому, что слово прозаическое.
Точно так же и критическое слово — оно немного другое, оно опаляется и обрабатывается иначе, поэтому я попробую его вести на протяжении этого диалога. Мне всегда казалось, что настоящая критика — умение структурировать чувство через рассказ о впечатлениях прочитанного. Когда поэт всматривается в природу, в которую, помимо него, всматривается много поэтов, он одновременно знает про другие всматривания и не знает, а критик всматривается в результат этого всматривания и ещё больше отдаляется от себя, и в то же время должен к себе прислушиваться.
Сплошные коты Шрёдингера, поэтому попробуем лучше поговорить о текстах текстами.
Конкурсная подборка 311. «Когда мобильные телефоны были большими»
ЮМ:
Очень радовалась, увидев название, но рано — название обмануло и вместо лёгких, пост-мета-ироничных или каких там ещё текстов, передо мной явились три рассказа. Один совсем стародавний, такой то ли детектив, то ли заметка в газете, то ли сплетня зарифмованная; второй — молитва-пожелание-мечта рядового; третий — ностальгическая элегия.
Зачем это делает подборка — поди, знай.
Наверное, недосостоялось воплощение в этого рядового, что-то осталось непроявленное в его сути, в его угле зрения (вот под каким углом он смотрит? что он неожиданного говорит? что ещё он может сказать? что из того, что он говорит, может сказать кто угодно?).
Отвечая на последний вопрос из скобок — почти всё мог сказать кто угодно.
Но интересен сам материал выбранный, а может, и его подача: среди сотен тяжеловесных и глубокомысленных подборок она как-то выделяется, по-честному сообщая, что не собирается лететь в запределье, и в этом свете интересно было бы, если бы был «сдвиг», как сказала моя коллега в предисловии, но сдвиг в отношении самой подачи. Почему-то очень хочется обмануться в этом случае — начать читать детектив-сплетню, а закончить читать сентиментальный роман; начать читать молитву-пожелание-мечту, а закончить читать басню и так далее.
Миссис С.:
Первое стихотворение вызывает невольную ассоциацию с поэмой «Двенадцать» — соотношением трагичности события и нарочито разухабистой подачи. Но если в поэме способ говорения соотносится с личностями действующих лиц, переплетаясь с символизмом, который к финалу выходит на первый план, затмевая собой частушечно-лубочное начало, то в данном стихотворении до конца неясно, кто же именно говорит — чья это речь, эмоционально вовлечённая в событие. Почему отношение к убиенному старцу колеблется от «должен сдохнуть» до «о, Господи, убили!»; от «холоп» и «старцу морду размозжил» до «разве злой мог врачевать Алёшу».
Саму версию произошедшего с личным участием Освальда Рейнера в непосредственном убийстве рассматривать в контексте обсуждения стихотворения смысла нет, разве что возникают интересные параллели с другим Освальдом, стрелявшим в другом месте, в другого человека и из другого оружия.
В целом, мне кажется, что стихотворение недосостоялось — откровенно ожидаемый выход из текста (эпитет «злой» в данном случае выглядит очень неряшливо из-за своей общности и кажется вставленным в строку исключительно за то, что односложен и удачно ложится в ритмику), многовато обычного повествования, не выбивающегося из привычного прозаического мироустройства, довольно странный оборот «ярость ублажив, … размозжил». Лучшее место стихотворения — «Тело выловили утром в Малой Невке / у моста, где плавала галоша.» — эта неожиданная галоша, которая действительно лежала на льду и была обнаружена полицейскими, практически держит на себе весь текст.
Ко второму стихотворению, по сути, те же вопросы — минимальное количество приращения смыслов. Лучшее место — «И встретить женщину хорошего питания» — отличная женщина вышла, очень выпуклая. Подобные вещи мне кажутся настоящими поэтическими находками — автор сумел в двух словах максимально полно и качественно описать женщину, но, к сожалению, на её фоне всё остальное сильно блекнет. Финал стихотворения оперирует массой общих понятий с высоковатым градусом пафоса относительно начала текста — «нехай» и «хана» как-то очень тяжеловесно превращаются в «нежность мироздания». Если бы эта самая нежность подразумевалась, а не была названа в лоб, получилось бы гораздо интереснее. Ну и техническая придирка — замедление и удлинение ритма в финале, на мой взгляд, тут ничем не оправданы, а только ещё больше акцентируют внимание на провисающем «мироздании».
Третье стихотворение — ностальгическое воспоминание о юности. Мне почему-то (автор, заранее прошу прощения — музыкой навеяло) напомнило анекдот о том, что «при Брежневе хорошо было, при Брежневе у меня стоял…».
Лучшее место — «Когда мобильные телефоны были большими». После такого начала казалось, что и всё стихотворение будет каким-то лихим, полным отсылок и аллюзий, но говорящий любовно перебирает воспоминания с некоторыми точными и ёмкими деталями (брюки-клёш от колена, например), уходя опять-таки в какие-то общие и много раз проговорённые места, при этом (это только моё ощущение от выбранных слов) немного стесняясь любвеобильности лирического героя.
Конкурсная подборка 312. «Ожог»
Миссис С.:
В первом стихотворении Мистер Странный Ворон (очевидно, рисунок на плитке такой забавный — птица в одежде) сам по себе отличный и интересный, а вот то, как описаны переживания лирической героини, — не очень. Они, наверное, близки очень многим женщинам, у которых нелады с мужьями, у которых семья держится на «у детей должны быть и мама, и папа», но, к сожалению, описано это всё прозой, оформленной верлибром.
Ворон не каркнул: «Nevermore!» — мне кажется, что для того, чтобы стихотворение случилось, нужны какие-то другие слова.
Лучшее место — «Мистер Странный Ворон смотрит с каждого кафельного прямоугольника».
Со вторым стихотворением примерно то же самое — слова общие, их как-то избыточно, а ощущения стихотворения не возникает. Для меня своеобразным маркером поэтической небрежности является слово «все (каждый, всякий, любой и т.д.)» — очень всеобъемлющее понятие, за которым зачастую оказывается пустота. Вот мне интересно — кто эти все, которые должны были знать и которые отошли в сторону? Дети с зелёными коленками? Деревья во дворе? Кошка с выводком котят, живущие под крыльцом? Всё вышеперечисленное?
Лучшее место — «красные щёки на лице сестры» — тот случай, когда избыточность внезапно начинает работать на пользу стихотворению.
В финале третьего стихотворения начинают появляться поэтические приёмы — перекати-поле с омелами в качестве метафор. Но опять омела обедняет всё вокруг — а мне хочется знать, что именно, — на каком дереве эта омела паразитирует, куда свесила свои патлы. Хочется знать, кого именно проклинает злая баба, какими словами — начало ведь обещало это (-— Чужая ноша — Баба кричит). Мне хочется, чтобы все эти образы зажили своей жизнью, показали эту жизнь читателю. Ну и обобщения типа «страшные слова», «жуткая пустошь», «выгоревший след» работают явно не так, как задумывалось.
Лучшее место: «А теперь мы — два отцовских хвоста ей достались. /
Достали…» — интересно расслышанная двойственность глагола. Ну и мне почему-то нравится: «Злая баба, от злости и умерла.» — тут объяснить не могу, вкусовщина.
ЮМ:
Могу предположить, дорогая коллега, что «Злая баба, от злости и умерла» нравится своей бесхитростностью, по крайней мере, именно этим она и мне нравится.
Если смотреть на всю подборку как на целое, то она открывает дверь в мир, населённый персонажами, которые как-то взаимодействуют, и в этих взаимодействиях и вспыхивает что-то, здесь чувство — чувство человека, конфликт — конфликт из реального мира, все тексты как будто из очень-очень реального мира, и всё вместе создаёт ощущение другой реальности, из которой что-то выбрано для создания эффектных текстов.
Но как будто главный эффект, к которому устремлены тексты, — проявить реальность, чтобы она стала выпуклой, чтобы она сработала как линза, потому что невозможно рассказать то, что осталось за границами текста. Вот и не станем допытываться, пожалуй. Но подборка цельная — этого не отнять.
Конкурсная подборка 313. «Синдром беспокойных ног»
ЮМ:
А вот эта подборка не оставляет впечатления цельной, потому что градус ироничности в ней совершенно разный. Первое и второе стихотворения принимаю целиком, читать их очень интересно, а вот третье… с этим сложнее, не понимаю, зачем нужны перевоплощения в каких-то других персонажей. Вот две вещи губят подборки: разговор от лица великолепного человека и разговор от лица человека так себе.
Как будто не стихотворение, а речь от лица — ну, речь, ну, от лица. И чего? Я так понимаю, что вся подборка достаточно театральна, но именно в третьем возникает ощущение наигрыша, «выдуманного персонажа». Ну, вы же знаете, что в самосарказм не очень верю — это вкусовое, наверное.
Миссис С.:
Первое стихотворение мне нравится. Тот самый случай, когда стихотворение растёт из чего-то достаточно маленького и бытового и вырастает в серьезную метафизическую заявку. Поэтому легко прощаются нарочитые шероховатости, которые в другом случае (например, в крайне серьёзном стихотворении о бренности бытия) воспринимались бы как неумение обращаться с языком — да, я считаю, что именно в этом стихотворении рифма «по-быстрому-быстрому» уместна. В качестве небольших придирок — «родители и друзья — такие прекрасные белые» — эпитеты вызывают некоторое недоумение, чисто на уровне ощущений кажется, что тут должно быть что-то иное; «идут рядом со мной смеются чего-то делают» — опять хочется конкретики, почему первые два действия описаны четко, а потом они начинают делать неведомо что? И как множество людей (родители и друзья) внезапно превращаются в неведомого нам «его» на две строки, а потом обратно в «они»? И о чём таком своём говорит этот «он»?
Но, в данном случае, некоторую туманность можно оправдать тем, что события происходят во сне, который запомнился кусками.
Лучшее место — практически всё стихотворение, кроме вышеописанных непонятностей.
Второе стихотворение мне тоже нравится. У него хорошая такая тишина, обманчиво примитивная. Строчки «по лесному пруду,
нет, по озеру (это точнее)» — просто девиз того, что мне бы хотелось видеть в стихах. Единственное, что царапнуло, — это пара обобщений, которые прямо-таки обидно видеть после такого начала — «Будто были всегда» и «словно кто-то неведомый дышит«, а вот оборот с ногой получился удачно — сквозь тёмную воду лесного озера разглядеть количество ног проблематично.
Лучшее место — практически всё стихотворение, кроме «кого-то неведомого», в общем контексте «будто были всегда» не особо выделяется.
В третьем стихотворении для меня как-то великоват пьедестал, с которого вещает лирический герой. Понятно, что заявленная тема определяет патетичность высказывания, но, как мне кажется, было бы интереснее попробовать использовать тот же приём, который «сделал» первое стихотворение подборки.
Финал лично мне непонятен — насколько я помню, Калигулу закололи мечами. Опять-таки хочется конкретики — какой «этот» вкус во рту? Переплетение христианской культуры (Ecce homo и прочие коннотации) и римского язычества тоже вызывает некоторое недоумение.
Лучшее место тоже затрудняюсь выделить — стихотворение на редкость ровное и, видимо, не понятое мной.
Конкурсная подборка 314. «Иди»
Миссис С.:
Первое стихотворение очень удачное. Оно мне нравится интонационной своей доверительностью, целостностью высказывания, общей метафизикой жестокого беззащитного мира. Достаточно герметичное стихотворение — выборка образов для описания окружающей действительности свето-воздушно-летающая — вся система стремится оторваться от «обычного», и становится понятно, что лирический герой тоже закидывает голову и смотрит снизу вверх. Мне крайне симпатичны стихи, в которых финальный рывок наверх сделан вот так изящно и незаметно.
Единственная придирка — ну вот было бы другое слово вместо «всегда» — и, на мой вкус, стихотворение полностью состоялось.
Второе стихотворение тоже весьма и весьма удачное — всё сказанное о первом вполне применимо и ко второму. Мир, устроенный буквально на трёх-четырёх образах-ощущениях, но при этом вполне законченный и цельный.
Финал сделан очень здорово — неожиданное продолжение расхожего выражения, действительно, интересная и новая находка.
Даже придирка примерно такая же, как и к первому, — ну почему снег «бесконечный»? Проходной необязательный эпитет, вместо которого хочется такое слово, которое никакими клещами из строчки не вытянешь. Одно слово — и отличное стихотворение случится на все сто.
Третье стихотворение, на мой взгляд, чуть проигрывает первым двум. Но совсем немного — первым делом спотыкаешься на нетиповом ударении в слове «кОвид» — в городе, где я живу, например, больше всё-таки распространен вариант «ковИд», поэтому с первого раза строчка читается со скрипом.
Очень интересно, что автор или охотник, или просто так удачно попал: весной, действительно, можно бить только селезней и только на воде.
Собственно, основной проигрыш случается в последней строчке — опять-таки необязательным «что-то», и точное до этого стихотворение начинает провисать какой-то непонятной поэтичностью. Очень обидно.
Лучшее место — всё стихотворение без последней строки.
ЮМ:
Мне нравится эта подборка как раз по-другому — от третьего к первому, а вот второе — не по вкусу, что-то здесь не так с размерами субъекта.
В третьем больше всего нравится честность, если не сказать искренность: жизнь всё равно есть, она идёт рядом, и ты можешь её видеть, и ты чувствуешь, где правда, ощущаешь, несмотря на болтовню, несмотря на то, о чём говоришь по телефону. И тогда небо как правда заполняет всё пространство, и от встречи со всей полнотой жизни отшибает память.
Конкурсная подборка 315. «На стыке»
ЮМ:
Очень-очень интересная подборка, кажется, что с этой двадцаткой нам с собеседницей повезло, только собираешься отшутиться про тексты, потому что, поди, опять спекуляцию привезли, ан нет — привезли затемнённые, непроясненные, но интересные стихи.
Первое стихотворение обманчиво сообщает, что сейчас будет перепевка с перепевки «Василия Тёркина», но — не она, а реальная и зримая война, та, которую мы не замечаем, которая длится и длится, встаёт из этих стихов и не раздавливает. У читателя остаётся право отнестись как угодно, а не единственно «правильным» способом, а если отнёсся не так, то, мол, сволочь ты, да и только. Нет, эти стихи позволяют испытывать весь спектр эмоций и чувств, они позволяют читателю оставаться таким человеком, каким был до этого, и тем самым преображают его.
Во втором стихотворении магия почти началась, но после кваса исчезла, что-то здесь не то произошло с пространством — в моём представлении стихи выглядят так:
Не тушуйся, девочка, шаг за два. Тут тебе не гопники, не братва – из добропорядочных господа. Квас подай. …………………………………... ………………………………. тишь ……………………………….. В ней одной ни жалости нет, ни зла. Ты ее с окраин в себе везла, а в столице вырвалась, ты смотри, шаг за три.
В третьем стихотворении тоже есть много мешающего, перехлёстывающего, но само ощущение, само строение образов могу только приветствовать. В третьем обзоре я говорила про современность «коллег-тополей», здесь хочу сказать о том, что это человек — лёд и всё получает поровну «кивнул проталиной, встал и вышел» — это ведь совершенно точно о человеке, а не антропоморфизация на манер 19 века.
Несмотря на непрописанность второго стихотворения, всячески приветствую такие стихи, это замах на ту очищающую силу ужаса, которую я хочу видеть.
Миссис С.:
Первое стихотворение: и опять — за обманчиво залихватски-частушечным ритмом и аллюзиями на детское «колечко-колечко, выйди на крылечко» прячется настоящий ужас. Стихотворение о страшной моральной и, видимо, физической травме (Чечня? Афганистан? Какой-то иной вооруженный конфликт?), о балансировании лирического героя на грани самоубийства, о попытках единственного выжившего утопить переживания в алкоголе. Я, если честно, не знаю, как и что можно говорить о таких стихах. Граната всё-таки взорвалась.
Во втором стихотворении пара мест вызывает вопросы — что такое «правый лиф» — это правая чашка бюстгальтера? Лиф, в принципе, — это либо верх платья до талии, либо весь лифчик целиком; честно, не могу понять, как он может быть правым. Если слово «правый» употреблено в значении «правильный», то вопросов становится ещё больше. Смутное что-то.
«И цветет в глазах его пара спиц» — нечто жуткое. Девушка убила клиента приспособлением для вязания? До этого места сюжет был вполне понятен, а вот дальнейшее для меня немного неясно, как раз из-за странностей с клиентом. Девушка привезла внутри себя тишину и, чтоб эту тишь не портили, воткнула спицы в глаза другому человеку мужского пола, после чего тишина вырвалась на свободу? Хоррор.
Мне несимпатична интонация, с которой подается первая часть нарратива до отбивки, — она какая-то недобро-покровительственная.
Лучшее место — «Грязевые ванны в трясине слов» — отличная находка, очень точная.
Третье стихотворение закручено ого-го как. На первый взгляд, «ничего не понятно» (цитата из комментариев к подборке), но если сесть и прочитать второй раз, а потом ещё и ещё, то выстраивается очень изящная и стремительная картина. Определённо, нравится. Скорость развития стихотворения какая-то космическая — сны, лакомства, горы, любовь, нелюбовь, схлопывание в точку. Всё отлично произошло.
Конкурсная подборка 316. «По волне памяти»
Миссис С.:
Меня терзают смутные сомнения на тему того, что это три отдельных стихотворения. Проблема в начале второго и третьего текста — они откровенно стягивают подборку в единый монолитный блок, если, например, начать читать с третьего, то возникают вопросы, которые проясняет только первое стихотворение. Ну и временная прямая разворачивается от первого к третьему.
Видимо, придется говорить сразу обо всех.
Сразу же, лучшее место — «говорили: «целина начинается с вокзала», только где найти вокзал, чтобы прошлое забыть?» — поезд до станции Мост, поезд в Теплый край — а тут такой антипоезд, интересно. Еще хотелось бы обратить внимание на примечание к этой строке: «Целина берёт начало от Казанского вокзала» — строки из стихотворного студенческого фильма физфака МГУ о целине.» — мне кажется, что все три стихотворения тоже выглядят как стихотворное сопровождение к некоему видеоряду, возможно, тех же самых студентов, которые постарели, пережили девяностые и двухтысячные и теперь оглядываются назад. Точка, откуда происходит говорение в этих стихах, тоже осталась там, в студенчестве, что особенно заметно в финале третьего стихотворения.
И всё-таки хочется знать, у кого там с кем первая любовь случилась: абсолютно не верится, что можно сказать, что первые настоящие нежные слова были «чьими-то».
Достаточно предсказуемые эпитеты, достаточно предсказуемые рифмы — какой-то потрясающей новизны тут нет, но что-то мне думается, что у этих трёх стихотворений несколько иная задача, с которой они успешно справляются; в них многим читающим будет уютно.
ЮМ:
Я думаю, это такой род стихотворений, которые не столько обращаются к памяти, сколько создают её. Как будто они растут из строки «как молоды мы были», такие мемуарные заметки, и форма записи — тому лишнее подтверждение.
Практические стихи, которые скорее направлены на общение, на обмен воспоминаниями, на то, чтобы создать некоторый корпус сообщений — всё было именно так, и мы всё равно живы и живём эту жизнь, несмотря ни на что.
Конкурсная подборка 317. «Самый лучший кадр»
ЮМ:
Александр Спарбер в своих «Нотабенях» вот, что сказал об этих стихотворениях: «Такое впечатление, что главная задача автора – как бы пометафоричней выразить то, что он видит. Не стоит того», — попробуем разобраться, почему именно такое впечатление оставляют эти стихи, потому что то, какие строчки «стучат», и какие образы не срабатывают, проанализирует моя прекрасная коллега.
Первый текст живописует те ситуации, с которыми сталкивается любая женщина, — если мужчину общество перестаёт в каком-то возрасте «воспитывать», то женщина от этого замечательного «права» может уйти только в другое пространство, а расплата за это — «жителей синей бездны / фотографирует камера», — вся жизнь как будто проходит мимо, и в итоге патовая ситуация, не находящая разрешения (в тексте): в пространство реальности нельзя, потому что там кто-нибудь вопьётся в каблук, который подтает от этого, и нога подвернётся, а в другом пространстве ты лишена как будто жизни, как будто она проносится мимо, и только камера может сфотографировать, да толку. И для меня стихотворение не завершается, потому что разрешение ситуации оставлено за точками текста. Мне не хватает финала, который бы всё скрутил, задействовал все элементы и стал выходом или невозможностью выхода, но — завершением.
Второй текст меньше отзывается — «со ступеней поднимались в воздух — грета-пыль», — та степень переусложнённости, сделанная с помощью эллипсов, при которой приходится догадываться, о чём же всё-таки речь, ну а финал какой-то уж чересчур «тумбочный».
А вот третий текст не создаёт ощущения нехватки (как в первом случае) или переизбытка (как во втором), особенно из него нравится вот эти стихи: «так охота воскресшую плоть сожрать» и «девочка, выбирайся из яблочного рта, / полезай на язык ледяной, крутой, оса!»
Подборка расходящихся чувств — так бы я её для себя определила, и в третьем это расхождение удачнее всего.
Миссис С.:
Первое стихотворение внезапно оказалось таким нордическим эпосом со всеми присущими ему атрибутами — отстранённостью наблюдателя от происходящего, неспешностью повествования, иносказательными многословными эпитетами, одушевлением неодушевлённого и трагической гибелью героини. Скорее, нравится, хотя очень тяжеловесно и обстоятельно, подозреваю, что не каждый читатель доживёт до середины.
Лучшее место — «штиль в белоснежье. сомкнуты очи. сёстры по-чёрному / громко хохочут.» — прямо квинтэссенция напряжения, глаз бури этого стихотворения.
Второе стихотворение требует комментариев автора для людей, которые никогда не бывали в Таллинне, очень много пришлось гуглить — статуи монахов, Датский Королевский сад, Грету-пыль (подозреваю, что до конца расшифровать не удалось, — Черная Грета?), Старого Томаса, башню Длинного Германа… Прошу простить мою неосведомленность, как-то до сих пор не удалось побывать в этом чудесном городе. Но было крайне интересно и занимательно; и фотографии Таллинна, иллюстрирующие статьи по теме, замечательные.
Лучшее место —»… с неземными демонами, родом / из ума.» — отлично, плюс, ещё ассоциации со «Сном разума, рождающим чудовищ».
Финал чуть провален «звездами в безмерности» и некоторой восторженностью, которую совсем не ожидаешь от такого спокойного стихотворения.
В третьем стихотворении достаточно сложно расшифровываемый с первого прочтения образный ряд. Но с третьего-четвертого раза всё получилось. Я тут вижу некоторые не самые явные параллели с «Райскими яблоками» В.С. Высоцкого. Мне кажется, что в этом стихотворении обращение со словом стало более небрежным: вызывают некоторые сомнения «кошак», «маман», не очень понятно, почему девочка просит вернуть ей пса, если, судя по контексту, у неё собаки никогда не было. С рифмой тоже происходит что-то нелогичное — в первых четырёх строках её, вроде как, нет (не думаю, что «достать-сожрать» считается даже за неточную), во вторых четырёх строчках она перекрёстная неточная (кстати, интересная: «сад-оса» и «зима-маман»), в третьих — перекрёстная, скорее, даже созвучие, а не рифма («ногах-строка», «ау-свою»), а в последнем четверостишье — созвучие и точная («рта-видать» и «оса-пса»). В целом — как-то для меня это стихотворение не до конца произошло.
Лучшее место — «здесь погода холодная — круглая зима.» — вообще хороший образный ряд с садом-яблоками-осами и с холодом.
ЮМ:
Искала тут Виктора Iванiва по другому поводу и нашла вот какое стихотворение:
БОЛЬНОЙ ДЕВОЧКЕ От ... плахиплашмя уплывающий в угол Шар страшный и пахнущий гретою солью и синькой пока-жжется спинкою боком и кругом а тень меняется плоскойполоской На цыпочки на стол до антресолей на це́почке крестик по лесенке лента над крашеной кры-шей за – са-мым шпицем летит тихо задев лишь за лето Курить так охота и хочется сикать над полем за домом не надо так тикать – – уба вилось как возле спящих ступать? и всё незаметней Он едет на ослике В трико коротких с цветком в тряпице видна лопатка а рядом видна заплатка он отвернулся ... мама ... играли в прятки от виноватой жизни не надо... кашля казни На форточках солнце дрожит и д-раз-нит на корточки крошечный шар к ним на коньках а кино по экрану шаркнет сиреневою папиросою пахнет слёзы убитых, и яблоку негде упасть
Как думаешь, может, эта «грета-пыль» — сродственница «грете соли»?
Миссис С.:
Не усложняй — тут соль просто согрета, тёплая она.
ЮМ:
Попробую пояснить, что подразумеваю: «гретая соль» — «гретая пыль» — «пыль грета» — «пыль — Грета» — о! — «грета-пыль», т. е. она одновременно тёплая и одновременно Грета, но я бы в жизни не додумалась до такой вещи, если бы не обнаружила случайно текст «Больной девочке» почти сразу после чтения подборки. Или, думаешь, оно только с ореолом вокруг «Греты» работает, а к прилагательному не приближается?
Миссис С.:
Ну, как я понимаю, всё-таки стихотворение случается в сумерки, если даже не ночью, так что там уже должно быть прохладненько.
И считать прилагательное именно в таком написании и в таком порядке слов лично мне крайне сложно. Приближение к причастию тут минимальное, по-моему.
ЮМ:
Тогда отбросим этот вариант и вернёмся к имени)
/интересно, как другие читатели поняли эту строку: «со ступеней поднималась в воздух — грета-пыль»?/
Конкурсная подборка 318. «Цунами»
Миссис С.:
В первом стихотворении речь идет о поэтической речи. Мне импонирует точка, из которой говорит лирическая героиня, — ровная, уверенная, гладкая декламация (читай: речь/ритм) — в настоящее время та роскошь, которую себе могут позволить только абсолютно гениальные стихи, в противном случае, стихотворения, написанные «до» в аналогичном ритме, перекрывают дыхание стихотворениям «после».
Хорошо сделан «спотыкач» в слове «запинай- Ся«, а вот то, как лирическая героиня подставляется — «глупа, напряжена, косноязычна, не тем больна» — мне не очень нравится, сделано слишком в лоб, слишком обще, с нарочитой поэтизацией: «Чем следует болеть так безоглядно«.
Неологизм «всеравны» тоже выглядит какой-то искусственной придумкой, эдакой несъедобной вишенкой на торте — лишним украшательством.
Снеговейная шея динозавра-декабря, если честно, меня тоже оставила в некотором недоумении — шея, производящая ветер во время снегопада? Но если чуть напрячься, то вполне возможно представить себе эдакое холодное лохнесское чудовище с развевающейся гривой из снежинок. Красиво.
Финал стихотворения поначалу сильно проваливается из-за «в нарядном бреде параноидальном» — у слова «бред» есть так называемый местный (второй предложный) падеж или локатив, так что правильно «в бреду». Почему-то для меня «нарядный бред» ассоциируется с поэзией Янки Дягилевой — «Истрачен сгоряча веселый бред, / Сцепились, хохоча, колечки бед«, а эпитет «параноидальный» просто выпадает из общего поэтического ряда этого стихотворения. Но потом внезапно появляется «чуть приоткрытый космос недальний» — отличная находка, очень точно сказано, если бы ещё причастие, относящееся к космосу, было бы какое-то чуть менее поэтичное — всё бы случилось, даже несмотря на «параноидальный бред».
Лучшее место — «В чуть приоткрытом космосе недальнем» — как уже говорилось, отлично сделанный метафизический сдвиг.
Второе стихотворение — эдакая стилизация, с цитатами из «Haddaway» и «Наутилуса», с обращением в прошлое, — ностальгический текст. Как-то так вышло, что во многих подборках авторы обращаются именно к этому временному промежутку, поэтому невольно сравниваешь стихи, и конкретно данное стихотворение несколько проигрывает своим конкурентам своей беззащитностью и опять-таки преувеличенной местами поэтизацией: «И нет между нами пропасти, / И нет невозможных слов.«, «Бесплотен, незрим, условен – / Он обнят мной, зацелован,«, «О чувств неизбытый морок!«
Лучшее место — «Оно и так – сквозной ледяной туннель, / По которому льётся / раскалённая лава юности.» — выглядит как перевод из современной американской поэзии, дополняющий и делающий больше, чем они есть на самом деле, незатейливые слова песни «Что такое любовь».
Третье стихотворение нависает над читателем и давит на него огромной массой воды.
Неологизм «океангел» опять вызывает у меня сомнения — само по себе слово мне нравится, но уподобление цунами (стихии, которой все равно, кого карать, а кого миловать) ангелу (даже пускай с огненным мечом или ангелу смерти) вызывает вопросы с метафизической точки зрения. Ну и есть подозрения, что «моллюск воды» вырастает из «океангела»: есть такие крылоногие моллюски — морские ангелы (которые, кстати, питаются морскими чертями), но они маленькие совсем, пара сантиметров в длину, не больше.
Мне понятно желание использовать «большие» тяжкие слова для описания момента, когда волна замирает перед тем, как обрушиться на берег, но это самый очевидный и лобовой вариант. Было бы гораздо интереснее, если бы подобный эффект достигался без применения таких оборотов, как «… подмять готовый сушу, / Вобрать в себя, перемолоть, расплющить – / И вновь извергнуть хаосом останков.«, «Всё понимает: гибель неизбежна. / Всё замерло за миг до сокрушенья / Ревущей бездны.»
Лучшее место — «моллюск воды«, пожалуй — интересная инверсия, удивительным образом закручивающая верхушку волны путём ассоциативности.
ЮМ:
Ты знаешь, а для меня эта подборка неожиданно срифмовалась с предыдущей, здесь мне проникнуться мешают почти те же вещи: недостаточность и избыточность.
Вот ты говоришь про то, что это о поэтической речи, — да, согласна, но поняла я это ровно к 22 строке, а до этого предполагала, что это о любви: «я видела себя со стороны», «я там вещала что-то, покраснев», «косноязычна и не тем больна», — последнее моментально вызвало из памяти: «мне нравится, что я больна не вами». И, как по мне, это мерцание — оно прекрасно, мне не нужно яснее, мне нужно больше сдвигов, больше мерцания, больше мистики и меньше умозрительного, вроде: «в окне двоился люстры канделябр / и дрейфовал медлительный декабрь«, или «на затрапезной кухоньке луны«, — оно или одно, или другое, а если уж вместе, то где границы, как одно перетекает в другое? С помощью «я выпила для этого вина«?
Слишком сдерживающееся стихотворение, но сама способность мерцать между темами любви и поэтической речи — восхищает, конечно.
А два других стихотворения — чистый восторг; в них столько энергии, столько своего взгляда на мир, что удивляешься: надо же, поэтому не стану вытягивать недостаточное и избыточное.
И все три стихотворения разновозрастные, будто первое написано двадцатилетней девушкой, второе сорокалетней женщиной (вот тут я капитан очевидность, конечно), а третье — юной-юной девушкой, которая превращается в женского персонажа, у которого нет возраста.
Или кто-нибудь сможет ответить на вопрос, сколько Елене Прекрасной лет?
Конкурсная подборка 319. «Через шаг»
ЮМ:
Вся подборка написана раёшным стихом, который когда-то давно «отвечал» за создание занимательных представлений, которые показывались в райке, народном театре.
Можно долго спорить о терминах и называть раёшник чем угодно, однако он останется самим собой — неурегулированным акцентным стихом, здесь рифма определяет пределы строки.
Такие стихи как будто рождаются от шага на сцене, а не от перелистывания страниц или всматривания в пространство.
Конечно, кто всё совместит и круто смешает, тот и будет молодец.
А, чуть не забыла: эти стихи — яркие представители т.н. «барной поэзии», которую невозможно уже не замечать.
Миссис С.:
С первым стихотворением у меня как-то отношения не сложились: внутри него что-то происходит с ритмом, который ломается несколько раз, и, как мне кажется, неоправданно.
Со смыслами тоже как-то тяжеловато: «Дороги в каменный узел спрятаны все, / А свет ни за что не хочет обнуляться.» — мне кажется, что слово «все» здесь явно лишнее, необходимое лишь для того, чтоб следующие строки зарифмовались; спрятанные в каменный узел дороги тоже несколько напрягают: завязывали дороги узлом многие, а вот насчёт прятания возникают сомнения именно в точности образа; если имеется ввиду узелок, как у ёжика в тумане, то это а) не считывается б) всё равно непонятно, как линейный объект можно положить в некое место хранения, чтоб его не было видно. Во второй строке спотыкаешься на глаголе «хочет»: ощущение, что у него не хватает ещё одного слога; ритмический рисунок первой строки никак не коррелируется с рисунком второй. Насчёт того, что хочет или не хочет свет, — не знаю вообще ничего, я не физик, поэтому просто не понимаю, почему он должен обнуляться (или не должен).
«Любовь стреляет вслепую на полосе / Неведомого доселе препятствия.» — по отдельности, вроде, всё понятно: любовь слепа, посланник любви стреляет из лука в сердца людям, полоса препятствий — а если пытаться соединить это всё воедино, то какого-то нового смысла не случается. Полоса, состоящая из одного препятствия, мне как-то не представляется: весь же смысл именно в количестве и разнообразии преодолеваемых преград на пути. В кого стреляет любовь, тоже загадка, и почему именно на полосе. «Неведомое доселе» — как-то очень поэтично и возвышенно, препятствие выросло до размеров горы.
«Солнце не умрёт от глубокой старости, / Потому что, неустанное, свЕтится. / Земля всегда пребывает в усталости, / Но неизменно вертится и вертится.» — почему солнце не умрёт от старости? Астрономия считает ровно наоборот, и понятие «старение звёзд» употребляется этой наукой — и как раз от того, что солнце светится (происходит термоядерная реакция — вдруг кто-то разбирается в этой теме, поправьте меня, если излагаю неверно), оно и умрёт. Почему земля всегда пребывает в усталости — в общем, какая-то смутная космогония.
«В амбаре стихов полно червоточины – / Скромный удел всех, кто становится зрее. / Кладезь романов Сафарли – восточное… / А в феЕрии о капитане Грэе / Любовь стреляет вслепую на полосе…» — неудачное словосочетание «полно червоточины», червоточина получается одна, но её полно. Если бы было написано «полно червоточин», вопросов бы не возникло. «Зрее» — тоже не самый удачный неологизм, хотя интересно слияние смыслов — человек становится одновременно прозорливее и более зрелым, но непонятно, почему червоточины в амбарах стихов оказываются скромным уделом становящегося более умудрённым жизнью человека. Откуда взялся современный азербайджанский писатель с восточными мотивами рядом с алыми парусами, мне тоже неясно, но тут я допускаю, что просто моя недостаточная начитанность проявила себя.
И финалом опять любовь, стреляющая вслепую, теперь уже на совсем абстрактной полосе. Для меня это стихотворение не сложилось вообще никак: я не улавливаю законы, которым тут подчинена ритмика, и смысл от меня просто ускользнул.
Со вторым стихотворением чуть попроще, но у меня примерно те же проблемы: ритм меняется произвольно, но хотя бы без таких резких спотыканий, как в первом. Много вопросов к словам — мне очень сложно вообразить сон, обгладывающий запах кожи; непонятно, почему сон закончится мигом, а потом выйдет в день; струны, оставляющие штрих, тоже сложнопредставимы; непонятно, почему дыры ложные, и почему их все-таки латают (подозреваю, что ложная дыра — это не прореха, а только видимость, отверстия на самом деле нет), причем делают это скупо…
Отдельные образы вполне понятны, а вот всё вместе как-то не состыковывается — этот пазл мне не собрать.
Лучшее место — «что по краю веток небо аккуратно смыто.» — вот просто отличное место, прямо в точку, очень хочется, чтоб и всё остальное было такое же аккуратное и чуть акварельное.
Третье стихотворение однозначно читается проще всего, но лично мне оно понравилось меньше второго: тема уходящего времени достаточно полно раскрыта, мне кажется, что в данном стихотворении нет каких-то потрясающих находок и открытий. Ноздри распухших сквозняков как-то уж очень сильно выбиваются из общего ряда своей физиологичностью, что ли. С образным рядом всё та же история — почему облака мигрируют понапрасну, да ещё и с гулом, разрывая этим гулом небо — перенос свойств от невидимого за этим облаками самолёта (я просто не представляю, что ещё может в небе издавать гул)?
Лучшее место — «Выбирает солнце из колодца / Самый свежий обморочный дождь.» — здорово употреблён глагол, его тут невозможно без ущерба заменить каким-то другим, эпитеты у дождя очень хорошие и точные. Очень обидно наблюдать рядом с самым свежим дождём «время жуть и время снова лекарь» — даже в достаточно попсовой песне у Арбениной сделано чуть более интересно: «А время — толковейший знахарь«.
Видимо, просто не моя поэтика. Прошу прощения, что понимания не произошло.
Конкурсная подборка 320. «День единорога»
Миссис С.:
С первым стихотворением мне опять сложно: я гонками не увлекаюсь, поэтому понять, зачем догонять «машину безопасности», и как это связано со слежкой, и что там за история с трансмиссией, мне просто не дано.
То, что я могу понять, образует некую фрактальную бесконечность, с одной стороны, и схлопывание в точку — с другой. Отношение лирического героя к себе как к чему-то необязательному, вторичному (перезапись — в финале), вещице меня не подкупает, потому что появляется «волшебной истории завязь«, и всё остальное становится некоей чуть кокетливой позой.
Лучшее место — «пустой коридор, / Где гонщики в шкуре оленьей.» — внезапно в середине стихотворения прорвался чудесный абсурд (как же хочется больше абсурда — почти совсем его нет в обозреваемых подборках…), только мне совсем не кажется, что действительность проще.
Во втором стихотворении появляется так просимый мною абсурд — из депо выходит человек-трамвай.
(Наблюдение чуть в сторону — вообще интересный момент: втащить в стихи трамвай почему-то получается легче, больше и удачнее всех остальных видов городского транспорта. Видимо, рельсы помогают, потому что поезда тоже очень неплохо вписались в русскую поэзию. Ну и мордочка старых трамваев тоже прямо-таки просится ткнуться куда-нибудь в строку.)
Возвращаемся к стихотворению — очень удручают некоторые обороты: «очень давно, с несусветных пор, он получил права» — просто рассогласовано: либо «очень давно, в несусветную пору, он получил права», либо «очень давно, с несусветных пор, он получАл/получает права» — кстати, второй вариант усиливает градус абсурда стихотворения. Дальше сделано здорово: понятно, что в связке с транспортным средством само по себе словосочетание «получил права» вполне самостоятельно, а тут внезапно оказывается, что права были совсем не на вождение т/с, а на очень даже великие дела. Сами дела опять начинают чуть удручать — «брать реванш / за невозможный ход» — отыгрался за нарушение правил? Мне кажется, что в абсурдистских вещах отношение к словам должно быть прямо очень-очень внимательным. Что-то в этом словосочетании царапает.
С терпящими апперкот у меня произошло какое-то задвоение: с одной стороны, очень крутая находка, а с другой — как человек, близко знакомый с классическим боксом, могу сказать, что хороший апперкот, попавший в цель, вряд ли кто-то будет терпеть, особенно растянуто во времени, как это делают входящие в раж из стихотворения.
От пассажира, срывающего куш, тоже какое-то двоякое ощущение — чего-то тут, наоборот, не хватает, какого-то пояснения-дополнения.
От финала, если честно, ожидалось гораздо большего, чем признания человека-трамвая непревзойденным шутом, но это, думаю, можно списать на вкусовщину. Трикстеры — уже вполне сложившийся архетип в современной культуре.
В целом — мне было интересно, скорее, понравилось. Люблю, когда о серьёзном говорят несерьёзным языком.
Третье стихотворение ставит для себя сверхзадачу: обойтись минимальным количеством слов. Сразу хочу сказать, что во многих местах это удалось, но, к сожалению, не везде.
Выпадает «Между той и этой, / Лучшей стороной» — второе «лучше» после «лучшего яда» уже не работает. И что-то не так со «Становлюсь на раз» — очень сильное принижение, вываливается из общей канвы.
Лучшее место — всё стихотворение без приведённых выше трёх строчек.
ЮМ:
Вот здорово ты заметила про кокетливость, во мне так же отзываются финалы, которые, видимо, задумывались как «пуанты», приподнимающие над, но самими словами, которые идут до финала, тексты не убеждают.
Тот, кто говорит из этих стихов, остро проживает современность, она не совсем нравится, но оттолкнуться от прошлого, сожалеть о прошлом не очень получается, прошлое ощущается не как переваренное и усвоенное, о чём ты говорила в предисловии, а как отвлечённое, как данное, но если у стихов получается создать «мой человек-трамвай», то, может, есть и иной способ проявления «единства и борьбы противоположностей»?
Заметила, что очень часто т.н. «барные» поэты пользуются терминами, будь то философские или — вот как здесь — математические; есть ведь много лексики, которой пользуются люди в жизни, огромное количество пластов, залежи и глубины невероятные — ну, видимо, такова потребность, чего на свете не встретишь только. Вот только не завершаются тексты для меня, не звучат, увы.
Конкурсная подборка 321. «Собрания из разных источников»
ЮМ:
Даже не знаю, как рассказать, сколько всего прочла попутно, вместе с этими стихами, да вот и думаю — нужно ли?
Тот, кто говорит, — очень романтически настроен, и был бы это Кубок, то был бы спор: к кому обращается говорящий из первого стихотворения? К Любви или к Истине? Кто губит и прощает его? Конечно, я вспомнила стихотворение «Что это, кто? – семь ночей подряд? – Безглазый, стальные когти? – Беспилотный летательный аппарат.» (Нет, Вадим, я снова просто вспомнила.)
Конечно, вспоминается ещё и Бродский:
Мадам, Вы простите бессвязность, пыл. Ведь Вам-то известно, куда я плыл и то, почему я, презрев компас, курс проверял, так сказать, на глаз. Я вижу бульвар, где полно собак. Скамейка стоит, и цветет табак. Я вижу фиалок пучок в петле и Вас я вижу, мадам, в букле. И.А. Бродский "Письмо в бутылке"
Но здесь у нас не письмо в бутылке, и даже не «записки в бутылке», как у Анастасии Кинаш, а записки из бутылки, где бутылка не совсем корабль, а сочетание «бутылки» и «змея» тоже даёт кое-какие ассоциации. А вот третья часть нравится, очень она искренняя, что ли, хотя это и сомнительный комплимент.
И заметно изо всей подборки выделяется второе стихотворение, оно очень интересное, как будто создающее новую красивую историю, не совсем лебединую или голубиную, а вот — стрижиную.
Не скучно было читать, совсем не скучно.
Миссис С.:
Первое стихотворение мне откровенно не нравится лобовыми библейскими коннотациями. Подобное заигрывание с Богом и бесами лежит вне моих поэтических интересов — не щёлкнуть Бога по носу никак не получится.
Стихи о Прекрасной даме, как мне кажется, должны быть устроены с большей деликатностью и не с таким показательным уничижением.
Кролик с коликами кажется довольно странной заплаткой; строки «Я жаждал Вас как жаждет лев ягнёнка / И жаждою этою одною жить бы мог» вызывают недоумение: лев ягнёнка хочет съесть, это очевидно, почему лирический герой мог существовать на чувстве голода, неясно.
Ну и общий запредельный пафос стихотворения мне крайне неблизок — подобная стилизация под средневековую поэзию сработала бы в том случае, если бы её не разваливал бестиарий данного стихотворения.
Со вторым стихотворением сложнее: оно довольно простое на первый взгляд, с интересным удлинением третьей строки в катренах. Но в деталях оно распадается: стрижи бьются с притяжением на арене балкона — получается, что птицы находятся на балконной плите, а не в воздухе, то есть у лирического героя на балконе собралась целая стая упавших и не могущих подняться в воздух стрижей?
Крылья у стрижей действительно саблевидные — метафора удалась, но подтягивать к ней арену балкона и борьбу с притяжением мне кажется избыточностью.
Примету про вести из царства мёртвых, полученные от стрижей, не знаю (про козодоев — знаю, про воронов тоже), но чисто на ощущениях — «откровение» какое-то не то слово в данном контексте; четвертая строка тоже вызывает подозрения глаголом «стоит».
В третьем четверостишии происходит какое-то рассогласование: «Есть песня в народе иная, / Что женщины и мужи, / В любовном полёте сознанье теряют / И падают с неба стрижи.» — так что женщины и мужи-то? Без второй строки всё понятно — песня про то, как стрижи изнемогают и становятся не в состоянии держаться в воздухе. Если женщины и мужи относятся к стрижам, то лишним оказывается союз «и» в последней строке.
В последнем четверостишии сильно повышается градус пафоса, появляются «большие» общие слова, которые читателю никак не поясняются — почему межа последняя? Какую весть принесла птица из Навьего царства? И как стрижи с балкона попали в воздух? Второе удлинение строки повтором слова уже не срабатывает — как вариант, второе и третье четверостишия должны были удлиниться по этому же принципу. Ну и последняя строчка торжественно обрушивает финал стихотворения.
Лучшее место — «Крыльев клинки обнажив«.
Третье стихотворение начинает говорить из очень много раз эксплуатировавшейся точки. Подобные риторические вопросы, как мне кажется, не добавляют ничего к ранее заданным. Тайна, действительно, не открылась.
Струны в реальном мире натянуты вполне осмысленно — от натяжения зависит высота звучания. Оборот «Не быть ей набранною в череде аккордов» тоже выглядит странно: при игре аккордами сразу звучат несколько струн — в этом смысл аккорда; почему именно «набранною» — играют всё-таки перебором, а не набором, основные значения глагола «набрать» перевешивают, поэтому понять «с лёту» эту строчку не получается.
Лучшее место — «река бежит от берегов» — неожиданный поворот, интересно, жаль, дальше всё вошло в предсказуемое общепоэтическое русло, из которого вырывается еще «бикфордов шнур«, про который нам тоже неизвестно, куда он передал искру и что же в итоге взорвал.
Конкурсная подборка 322. «Имена и люди»
Миссис С.:
Первое стихотворение поразило просто наповал — про Гагарина не писал, наверное, только совсем ленивый, а вот про первого монгольского космонавта, да ещё так, чтоб крайне сложное имя органично улеглось в строфику и ритмику, наверное, никто и никогда. Кстати, интересная деталька — Гуррагча сменил свое родовое имя на Сансар (Космос), но это так, к слову.
Просторечное «всехний» тут явно употреблено сознательно, для пущего усиления эффекта: слово «общий» так бы не сработало, не вызвало бы ощущения народности Гагарина. Очень удачный пример употребления.
Мне нравится такой киберпанк, который мы заслужили. Даже не смущает наличие iMac-а у космонавта, летавшего в восьмидесятых годах прошлого века. И ассоциации с Борзовым тоже особо не мешают, и даже «хорошая девочка Лида».
Второе стихотворение, впрочем, от первого не отстаёт — та же чудесная мешанина из времён и людей (или имён и людей). Тут нет никаких перегибов нравственного качества — это действительно очень крутой текст. А фотографию, где Шостакович и Бетховен показывают фак войне, если отыщете, обязательно мне пришлите.
Третье стихотворение достойно завершает подборку — как известно, мать Тереза очень спорная и неоднозначная историческая личность: как раз за отказ от обезболивающих средств её деятельность подвергалась серьёзной критике.
Всё очень разнопланово, но в тоже время цельно.
Подборка целиком очень и очень понравилась.
Но есть такая позиция (сразу оговорюсь, не моя), что всякая душа по натуре — христианка. Так вот, с точки зрения христианской метафизики, все три стихотворения подставляются и находятся на заведомо проигрышной позиции. Но это так — мысль в сторону, для полноты картины.
ЮМ:
Да, отличная подборка, выделяющаяся; первый текст не скажу, что поразил, поразил третий — вот именно тем, что создаёт пространство, за которым что-то остаётся.
Первые два и прекрасны, и техничны, и хулигански, а вот в третьем я слышу горькую насмешку над тем, какие же люди всё же люди и согласны уже даже на такую благодать, потому что иной и не будет.
Это ключевое понятие как-то выпало из лексикона, уже и не каждый возьмётся объяснить, что такое благодать, и чем дар Божий отличается от дарственной на квартиру. Вот и не станем.
Может, и права ты про христианскую метафизику, и, может быть, даже это намеренное подставление, но подборка приглашает к диалогу, а это уже по нынешним меркам немало, и тем выделяется.
Конкурсная подборка 323. «Чайная»
ЮМ:
Не верю как-то в благодать в этой подборке, честное слово. А первый текст так и вообще из точки, принимающей только идею комфортной и сытой жизни, так прочла, по крайне мере. Как будто всерьёз говорит из той позиции, из которой Филатов говорит иронично: «Утром мажу бутерброд — / Сразу мысль: а как народ? / И икра не лезет в горло, / И компот не льётся в рот!»
Миссис С.:
Вот смотришь на все три стихотворения — да, связанная между собой единой идеей подборка. Но при этом, в отличие от подборки №316, тут каждое стихотворение существует самостоятельно.
Первое стихотворение очень здорово начинается, вопросы у меня начинаются со второго четверостишия — «Хочется вишен пьянящих и трелей стрижиных, / Чтобы спонтанно, раскованно, не по режиму, / Глупо, тепло, босоного, нелепо, подлунно… / Женщина верит, что снег прекратится к полудню, / В пряном улуне всенепременно растает. / Вместе со снегом злость растворится пустая.» — подозреваю, что имеется в виду всё-таки цветение вишен, а не сами ягоды (апрель же у нас), но сразу это не считывается, поэтому вишня вызывает некоторое недоумение. Потом в ряду наречий как-то выбиваются «глупо» и «нелепо» — своею общностью, разностью трактовок у разных людей — тут хочется чего-то ещё такого же ясного, как необутые ноги.
Сбивка ритма в последних двух строчках, на мой взгляд, вполне оправдана. Смущают два ударения в слове «всЕ-непремЕнно» и «пустая злость» в самом финале.
Но, в целом, мне нравится.
Во втором стихотворении сбивка ритма работает менее удачно: по-моему, изменение ритмики второго четверостишия тут не требуется. Ну и «потягушки» совсем не из этого стихотворения, как и «рай» и «трепетность» с «благодатью» — если бы удалось обойтись без них, то было бы очень здорово, они и так уже есть в этом стихотворении. Птичье чириканье в каждом четверостишии внезапно срабатывает все три раза.
Тоже скорее нравится.
В третьем проваливается одно-единственное словосочетание — «ни в какую». А всё остальное удалось.
Хорошая подборка.
Конкурсная подборка 324. «Мнимость и дно»
Миссис С.:
В принципе, уже из названия подборки стало понятно, что стихи в ней будут не совсем из моего круга поэтических предпочтений, но всё-таки попробую разобраться.
Первое стихотворение в тех местах, где оно просто описывает окружающую конкретную действительность, очень даже внятное, ясное и чёткое — «митусит детвора» — прекрасный диалектизм, очень понравилось (Калуга же, да?); «в слой грунта врастают окурки» — ещё как врастают, вот одна такая деталь — и больше не надо описывать обитателей дома, всё про них понятно; «окно / Закрыто тепличной замызганной плёнкой» — охотно верю, правда, к глаголу есть некоторые вопросы — уж очень хочется чего-то ещё более точного — думаю, что плёнка прибита к раме уже ржавыми гвоздями, забитыми наполовину, а потом загнутыми по типу скоб.
А вот со, скажем так, общей, поэтически-морализаторской частью стихотворения всё не сложилось, на мой вкус. «От милых домов при дороге забавно / Смещается всё в непросветное дно.» — это правда забавно, когда все летит в тартарары? Ну и «непросветное дно» — во-первых, перебор и совершенно нестихотворный (ладно бы, это была прямая речь какого-то героя стихотворения), а во-вторых, этого дна в ржавых перилах и врастающих окурках больше, чем в данном словосочетании. Очень в лоб, да и ещё потом довольно длительное раскрытие темы этого дна. Мне кажется, что называть, не называя, — гораздо интереснее и изящнее. То же самое происходит с «бутылками бухла» — в прямой речи героя стихотворения смотрелось бы, скорее всего, органично, а из повествования торчит, плюс рифма «бухла»-«никуда» очень слабенькая — она даже на гласных толком не срабатывает («словом»-«фантомом» тоже, кстати, очень плохо работает).
Само имя собеседника лирического героя тоже царапает слух: если Дядь Коля ещё более-менее, хотя опять-таки органичнее бы это было в чьей-то прямой речи, то Дядь Коль как-то совсем нехорошо — слишком заметно, что в угоду ритму от имени оторвали последнюю гласную и практически силком засунули в строку, ещё и переместив смысловое ударение с Коль на Дядь.
Выхода из стихотворения нет никакого. Дядя Коля окончательно спился. Грустно всё это.
Лучшее место — «За домом в слой грунта врастают окурки, / У ржавых перил митусит детвора,» — точное, ёмкое и краткое описание. Ни убавить, ни прибавить.
Второе стихотворение мне несколько неудобно обсуждать: начать стихотворение так, чтоб ассоциация с «тучками небесными, вечными странниками» возникла уже после третьего слова — и вести его в патетически-возвышенном ключе, чтоб в финале свести к обычной луже — мне кажется, чтобы такое делать, надо просто филигранно обращаться со словом, а тут я вижу множество достаточно неуклюжих ходов: «С небес упадут камнем горькие слёзы, / Мир духом с писателем в омут упал.» — упали все, а точно ли камнем, а точно ли горькие, а точно ли слёзы, а точно ли мир с писателем падает духом, а точно ли в омут? «Разорены гнёзда, побитые окна, / Боролись за жизнь её нервные клетки, / Луч первый пробьётся, на улице мокро, / Свихнувшийся мозг дружно лечат таблетки.» — гнёзда и окна побило каменными слезами? Чьи нервные клетки боролись за жизнь? Последняя строчка, простите, вообще из стихотворения девочки-подростка на тему «вот умру, тогда поймёте…»
«Ручьи перламутром сольются в ложбине, / Расплюснутся шиной, стекут неуклюже. / И после всего на асфальтной пластине / Скажи, кем ты стала? — обычная лужа.» — перламутровые ручьи — отлично, бензиновая плёнка на воде, действительно, — очень хорошая находка; а вот дальше опять непонятно стало — как ручьи могут расплюснуться (расплющиться? Мне кажется, что более просторечный глагол тут ничего не прибавляет.) шиной — шина, вроде, не плоская, ещё и с отверстием посередине. Стекут неуклюже — вкусовщина, конечно, но, по-моему, вода всегда достаточно изящно течет. Асфальтная пластина вызывает во мне какие-то внутренние противоречия — видимо, из-за того, что чаще все-таки употребляют прилагательное «асфальтовый» (по аналогии с «расплюснуться»-«расплющиться»).
Выхода опять нет — стихотворение не взлетело вверх, а осталось в самом низу, в ложбине у лужи, не имеющей никаких отличительных свойств, за которые её можно было бы оставить в стихах.
Про третье стихотворение мне сказать практически нечего — от меня смысл предложений просто ускользает, они как-то очень смутно согласованы: «Шеломом зачерпнув реки, / Зрев в мутный Ганг, мир прозывает / Чужим.» — мир называет кого-то или что-то чужим, при этом черпая шлемом какие-то неведомые реки, но глядя во вполне конкретный Ганг. Дальше примерно такая же история. Много «высоких» слов, а смысл по дороге куда-то затерялся. Простите ещё раз, это стихотворение лежит вне поля моего понимания.
ЮМ:
Тут, как мне кажется, дело в том, что начиналось всё как драма, да случилась мелодрама — «митусит» великолепное просто, невероятное, точное соседствует с «мужик с неопрятной, как веник, причёской / И взглядом туманно-пустым в никуда«, — помилуйте, граждане, причёска «как веник» — это почти тоже самое, что «взрыв на макаронной фабрике», когда сухие пережжёные волосы действительно напоминают веник, тогда как могут ещё и мочалку. А чтобы «причёска неопрятная, как веник» состоялась, нужно, чтобы иначе всё звучало.
Не справилась подборка с управлением, и тексты превратились в «поучения-научения» с моралью в финале… и побасёнками не назовёшь, вот ведь.
Конкурсная подборка 325. «Владивосток 2000»
ЮМ:
Хорошо написанная подборка — ни отнять, ни убавить, ни прибавить. И сказать о ней мне, если честно, не особо есть что. Это хорошо, принимаемо, профессионально, даже со всеми пируэтами, круто, лихо, все дела.
Но такое за этим сквозит, что я не могу ни принять, ни понять, — это вкусовое, безусловно.
А написано очень-очень хорошо, даже вне конкурса хорошо, тут идёт опора не на литературность, а на жизнь, подборка устремлена к массовому читателю, направлена на максимальную узнаваемость, и вот бы такие стихи принимала и понимала широкая аудитория — было бы здорово.
«нам взлететь бы и парить по сценарию, / но всё проще — наконец-то живём» — и снова вспоминаю фильм «Молодость», про уходящую жизнь, про жизнь, не замечаемую искусством (вот начала с того, что не могу принять подборку, а начала читать буквами — уже готова петь ей дифирамбы, и так всегда ведь).
Может, мне только финалы не нравятся? Смешанное впечатление — скучно-восторженное, полярное, странное, а это верный знак подступающего чувства, не-твоего, другого.
Миссис С.:
Еще одна цельная подборка, в ней прослеживается единая интонация, единые приёмы (нравятся мне авторские двойчатки, ой нравятся, хотя уже в третьем стихотворении их прямо ожидаешь), подборка музыки мне тоже импонирует, жаргонизмы очень удачно устроились в этом языке, видимо, потому, что стихотворения изящно избегают, говоря о серьёзных вещах, прямого пафосного называния этих вещей.
В первом стихотворении мне даже придираться ни к чему не хочется — лихо, легко, нормальная бродящая наугад судьба, герои не парятся (вот она, вышеназванная двойчатка — к ней ещё прилагается «парить по сценарию») , и я не буду. Все получилось, как мне кажется.
Во втором мне многовато вновь изобретённых глаголов — либо «камасутрили», либо «владивосточу». Двух много уже (лично я — за «владивосточу»). И почему-то на мой слух провисает вот это четверостишие: «А вот Наташкин батя – Пьяный Пресли/ несёт авоську (в ней портвейн и крабы). / Он если накачается до песни, / в себе включает Элвиса… ну как бы.» — видимо, из-за последней строчки. Если уже прозвище задекларировано, то можно было чуть изящнее его пояснить. Ну и «как бы» как бы не очень из уверенной интонации стихотворения.
В финале стихотворение вполне ожидаемо, но изящно устремилось вверх. «В объятьях полупьяных женщин гибли моряки» — и та самая трикотажная кофта с рукавами, разрисованными под китайские татуировки. Ехху!
В третьем у меня пара мелких претензий к прилагательным — «нездоровые горькие сны» и «безжизненный дом» — мне кажется, что есть какие-то ещё, более точные, более хлёсткие эпитеты, эти довольно проходные. Они нормальные, но хочется, чтоб прямо дух захватило.
…»заводила котов и пластинки, / разговоры, часы и меня.» — отлично!
Мне понравилась подборка. Очень даже.
Конкурсная подборка 326. «Под названием»
Миссис С.:
В первом стихотворении мне великовата точка, откуда осуществляется говоренье, по-моему, чересчур поэтично. Нагромождение «больших», но при этом общих, неточных образов. Собственно, начинается всё ещё с названия — без какого-то уточнения оно не заинтересовывает: стихий в корпусе русской поэзии более чем достаточно.
Сам текст стихотворения пытается оставаться в рамках условной общей поэтичности, не пытаясь осуществить какой-то прорыв, нарушить собственные внутренние правила.
Прошу прощения за мои фантазии, но если бы даже первая строка звучала примерно так (при сохранении названия стихотворения): «Он смотрел на неё — ни рожи ни кожи,» — то подобное стилистическое снижение заинтересовывало бы больше, нежели чуть кокетливое «ничего такого», которое совершенно не контрастирует со «Стихией» и не объясняет ровным счетом ничего про героиню.
В финале уровень пафоса взлетает: «Это чувство безумства свободы воли…«, — но при этом язык, различающий крупинки соли, гораздо интереснее, очень жаль, что его так и оставили одинокой и ничем не поддержанной точностью.
Вообще, всё стихотворение выглядит как пейзаж за очень мутным стеклом — что-то видно, но толком различить ничего не получается, размытые пятна с нечёткими контурами.
Есть подозрение, что эта некая стилизация, специально выдержанная на одном очень ровном уровне (даже все бравурные глаголы, относящиеся к воде и энергии, и ветер, сдирающий заживо кожу, не срабатывают, так как ожидаются, а гиперболизация выглядит искусственной), потому что в следующем стихотворении подборки автор как раз показывает, что обладает чувством точности, так что плавно переходим ко второму тесту.
Второе стихотворение мне, в целом, нравится, оно как раз обладает тем вниманием к деталям, которое характерно для поэзии, а не для поэтичности.
Единственное место, которое очень сильно провисает, — «Причудах воды, танцующей вечность,» — думаю, что никто не в силах себе вообразить что-либо, танцующее целую вечность, поэтому строка становится пустой и незначимой.
К последней строке у меня тоже есть небольшое замечание: она очень подставляется под удар, хотя такая беззащитность вызывает, скорее, симпатию.
В третьем стихотворении, действительно, сразу бросаются в глаза некоторые неуклюжести — «алел рыжее» сначала кажется странностью, но если внимательно прочитать, то выходит, что тут целая связка цветов — «закат догорал (а) лилейник алел рыжее«, то есть — небо было уже предночного красного оттенка, а цветок был ярче и более оранжевый. И мне нравится звук в «лилейник алел». С «дрожали неровно беременной бурей окна» всё чуть хуже: есть подозрение, что «беременная буря» — это словосочетание, вытянутое из звука, мне кажется, что небо может быть беременным бурей, тучи могут быть беременными бурей, а сама буря — это уже итог родов. А окна, наверное, дрожали от бури (или в предчувствии бури), потому что при таком управлении читается: окна дрожали бурей — образ не складывается.
Старая груша у старого дома отлично работает.
К листу-эмигранту вопрос по поводу точности эпитета — я понимаю, что имелось в виду, что лист вот-вот оторвётся от ветки, но глобально — лист как был в пространстве дачи/деревни, так там и останется, поэтому ощущается некоторая шероховатость в строке.
Финал, на мой вкус, несколько меньше, чем его обещало всё стихотворение.
ЮМ:
Эти стихи прозвучали для меня тоже как со сцены: как будто они созданы от жеста, от поворота головы, от шага вперёд, рассчитаны на акустическое пространство сцены же и ею завершаются. А без сцены и актрисы — конечно, не то.
Конкурсная подборка 327. «Голоса»
ЮМ:
Ах, какая подборка — за этими шутливыми, раёшными временами, интонациями слышится подзабытое чувство удали. Удаль и простор — два необходимых и удачно существующих в родных просторах понятия, словно бы одно порождает другое, по крайней мере, они удачно соседствуют.
За «удаль» у нас, как правило, отвечают странные и непреднамеренные действия, тот самый абсурд, который не совсем абсурд в литературном смысле — «попутный шёпот / гулкий, беспредметный / накрыл попоной шесть десятков душ«, — здесь ещё и «заодно» подкручено.
На мой взгляд, труднопереводимый восторг.
Во втором стихотворении восторги мои подунялись, хотя общие восторги наоборот должны как раз раскрыться и вспыхнуть: здесь и «ключик на тесьме», и «кот», и бессмертное «помолимся за родителей».
А третье нравится наполовину, нравится «рана дрожжевая», какая-то она неожиданная, созвучная с «тили-тили-тесто», а финал как-то не завершается, взмывает змеем на верёвочке, а не птицей.
Миссис С.:
Первое стихотворение очень симпатичное, в нем масса находок, которые, правда, чуть смазываются какими-то необязательностями. Меня почему-то с одной стороны смущают «полотна луж» (видимо, после «асфальтной пластины» появилось какое-то подозрительное отношение к элементам устройства дорог), а с другой стороны, радуют, потому что не зеркала. «Одна неволя в поле» выглядит много раз повторённой, поэтическим штампом эдаким. Она там точно нужна, много ли даёт стихотворению?
«Как будто твердь навеки стала жижей» — как-то много «высоких» слов скопилось в одном месте. Твердь нормальная, а вот насчёт «навеки» — сомнения. Хочется чего-то более простого и конкретного.
«…поспешно ест и курит, ест и курит / он жизнь исколесил, но не прожёг» — отличное место, очень понравилось.
"...теряет время скоморошье иго Чернигов близко далеко Чернигов нет"
— финал тоже хороший, смущает только «скоморошье иго», которое теряет время, но тут допускаю, что тоже вкусовщина.
Во второй части вопрос больше по звуку — «…под Песнь песней» — слишком много согласных скопилось в одном месте, и явно не хватает одного слога, прямо вот тянет прочитать «Пес(е)нь» или «Песня».
К третьей части тоже один небольшой вопрос, допускаю, что больше вкусовой, но, тем не менее, — «соколик» всё-таки больше ассоциируется с уменьшительно-ласкательным обращением к юноше, нежели с самой птицей, поэтому кажется несколько нарочитым, искусственно подобранной рифмой к «колокольне», хотя его довольно успешно поддерживает на плаву «рыбка». Ну и буквально пару дней назад надо мною летал сокол или подобный ему хищник — он всё-таки не колеблется в воздухе; но повторюсь — в целом очень удачное стихотворение, хороший такой травелог.
Второе стихотворение тоже, на мой взгляд, хорошее — редкий случай, когда срабатывают и «стеклянные уста многоэтажек«, и «венец молчанья тяжек«, и «святой глоссарий«. Единственная моя претензия — к пуповине, стягивающей горло, — всё-таки, как я понимаю, речь идёт не о младенцах, поэтому возникают вопросы — откуда эта пуповина взялась и почему душит лирического героя.
Отдельно хочу обратить внимание, что стихотворение продолжает популярную в этом сезоне тему «взгляда назад», но, при этом используя крайне ограниченные языковые средства, обрисовывает гораздо более объёмную и полную картину детства. Понравилось.
Третье стихотворение тоже хорошо сделано, но мне оно понравилось меньше всего из подборки: у меня с ним расхождения чисто в метафизической части. Про метафизику, пожалуй, промолчу, иначе этот и так некороткий обзор превратится во что-то совсем неудобоваримое.
Буду считать, что на меня напала временная слепота и глухота.
Технически меня смутила строчка «вылеплю твою плоть по завиточку» — там появляется пауза после слова «твою», которая добавляет какой-то странной многозначительности строке. Ну и не вижу я в женской плоти завиточков. Всё остальное — на уровне.
Хорошая подборка.
ЮМ:
Очень жаль, что ты решила промолчать про метафизику, это было бы преинтересно, может, всё же поговоришь? Не в рамках обзора, может, может, отдельным рассуждением?
Миссис С.:
В рамках обзора — точно нет, потому что начинать придётся от «сотворения мира», а данный формат такое явно не предусматривает. Какой-то отдельной статьей — очень даже может быть.
ЮМ:
Что нужно сделать, чтобы ты написала эту отдельную статью?
Миссис С.:
Напоминать мне об этом почаще. Если серьёзно, то раньше середины мая я просто физически не сумею написать что-то более-менее внятное и обдуманное.
Но вообще, тактика «пожить со стихотворением» принесла свои плоды; вкратце, я не верю основному посылу — это достаточно типовое уговаривание партнёра: всё будет хорошо, купим коровку, завёдем свинок, хотя при этом обычно в глубине души все знают, что будет совсем не такая жизнь. Лукавство в этом есть некоторое.
Ну и мне не нравится смесь язычества (душа поля) с христианской символикой.
Конкурсная подборка 328. «Я здесь давно»
Миссис С.:
При чтении первого стихотворения меня не оставляла мысль, что мне пытаются продемонстрировать все грани мастерства: и употребление иностранных слов (как в оригинальном, так и в кириллическом написании), и библейские коннотации, и сложносоставные рифмы, и неологизмы, и некие заходы на территорию абсурда, и заигрывания с очень заезженными рифмами, и обещания некоего житейского сюрреализма. Лично мне — перебор.
Артефакт высокой моды у меня вызывает недопонимание — это такое завуалированное сравнение сумерек с полупрозрачной тканью? Но почему тогда лирический герой одного племени с сумерками, что их роднит? Неологизм «артефактнутый» при всём моем желании не поддаётся дешифровке.
Если само существительное обозначает «продукт культуры (с некоторым символическим наполнением)», то действие, видимо, должно означать превращение героя из личности в данный продукт с начинкой из символов. Но тогда почему до времени? Контекстно «артефактнутый» больше походит на «вставленный» или «вживлённый» — тогда получается, что «…до времени (смерти)«. Итог — больше всего похоже, что значение этого глагола примерно следующее: «добавленный в качестве объекта со знаковым содержанием».
Дерево, названное артефактом или сиквелом, тоже вызывает вопросы: оно явно не попадает в категорию продуктов культуры (ну, разве что на его коре неизвестный художник вырезал великое трёхбуквенное слово), что именно продолжает дерево, где основное произведение?
Слишком большое усилие для понимания стихотворения не даёт воспринять его целиком, оно распадается на отдельные фрагменты.
Лучшее место — «То, на что давно положено/ То, что вновь не положить.» — симпатичная двойчатка.
Второе стихотворение — некая аллегория, повествование ведётся от лица, видимо, всё-таки птицы. Или ангела. Или бывшего десантника (неудачная шутка, основанная на расхожем штампе «небесная пехота»). Мне откровенно неблизка подобная усталая интонация, прошу прощения.
Стихотворение очень ровное, в отличие от первого текста в подборке, не пытается воспользоваться сразу массой приёмов; слова все ясны и понятны, стоят там, где и должны; рифмы нарочито-простые, финал правильно так задран с нормальным повышением степени величия текста, и «сижу за решеткой в темнице сырой» чуть присутствует — не подкопаешься ни с какой стороны. Единственное — новизны в нём почти нет, выглядит как упражнение на тему.
В третьем стихотворении очень бросилась в глаза «маленькая копия планет» — откуда взялось такое откровенное рассогласование, зачем оно тут, понятно же, что не было никакого труда написать: «где маленькИЕ копИИ планет уже сошлИ…накрытЫ…» — явно, что за этим что-то стоит. Есть мысль, что имеется в виду, что «каждый человек — это отдельная вселенная», а подобная штука призвана акцентировать внимание читателя именно в этом месте.
Бог, взрослеющий на сотню жизней, по идее, должен стать заключительной точкой в этой акцентуации, но этого не происходит, потому что концепция божественной сущности априорно не предполагает какого-либо возраста у бога. Ну и сотня выглядит совершенно случайным числительным.
Усталые стихи, довольно медленно разворачивающиеся. Томограмма и мать, приходящая во сне и пытающаяся коснуться, мне нравятся, а программа — уже нет.
ЮМ:
Подборка холостых ходов, рассудочных стихов и стройной логики — так бы обозначила её.
Попробую доказать.
В первом стихотворении «холостые ходы» начинаются с «артефакнутого», вот выскочило словцо, а дальше строчки словно пытаются приклеиться, словно «ой, а к чему это слово-то? ай, наверное, всё это про прошлое, так, надо б ещё куда-нибудь вынырнуть», — что-то подобное слышится за строками, периодически слышится скрип карандаша, а ведь до «до времени» текст летел, а потом стал припадать. Вся вторая строфа говорит одно и то же, одно и то же, опираясь на сомнительный каламбур. Все остальные слова воспринимаю как слова «ради рифмы» и «чтобы написать стихотворение».
И любопытно, что здесь снова «благодать», — я тут по неосторожности высказала утверждение, что ныне все слова сдёрнуты с мест, можно что угодно чем угодно назвать и привела слово благодать в качестве примера ушедшего почти из языка понятия. А тут текст про то, как воры вроде стащили лесенку, «а в итоге благодать». И, кажется, не ошиблась — с благодатью-то.
Второе стихотворение подтверждает и «рассудочность», и «стройную логику»: написано как положено, как правильно, с небольшим самоуничижением, так, что даже хочется предложить говорящему воспеть всё-таки свободу. Ну, хотя бы попробовать. Текст не о невозможности свободы, не о невозможности оной, а о сожалении, что делят птицы в вышине свободу, «не мной воспетую».
И третье стихотворение показывает нам то же: врач как бог в операционной. Кто б спорил, только верно моя коллега говорит: какой-такой бог на сотню жизней постарел?
Конкурсная подборка 329. «Сегодня»
ЮМ:
Цельная подборка, говорящая о месте «времени», «искусства», «страсти» — жизни, иными словами, только не той жизни, что идёт за окном, а той, что становится художественной реальностью.
Такие стихи работают даже не на кинематографических, а на операторских приёмах, когда камера просто перемещается, и что-то происходит, т.е. эти стихи пользуются двумя языками сразу: русским литературным и языком операторской съёмки, и вот на стыке этих вещей может получиться или подстрочник к фильму (как он называется? описание сцен на сценарии?), или интересные стихи, создающие свой собственный язык.
Пока язык операторской съёмки идёт впереди, и получаются милые стихи, но не так, чтоб очень большие, а могут быть огромными, по крайней мере, это обещает первое стихотворение.
Миссис С.:
Первое стихотворение мне нравится. Оно, несмотря на свою кажущуюся простоту, очень воздушное. Очень хороший финал — легко и непринужденно взмывает вверх. Вопрос у меня чисто к оформлению — почему числительные частично написаны текстом, а частично — цифрами; для графики строчек? Ну и, если честно, «мобилы» немного выпадают: они как-то чуть из другого лексикона. А остальное — здорово.
Второе стихотворение мне понравилось меньше, но, тем не менее, оно неплохое. Возможно, интонация стихотворения кажется несколько вторичной, но оно такое уютное, камерное. Свечи отлично горят, а вот «бессмысленный шаг» в самом конце как будто нарочно подставляется — подозреваю, что это сделано осознанно, но лично мне не по вкусу.
От третьего у меня противоречивые ощущения — умом я понимаю, что оно тоже весьма хорошее, а вот, скажем так, сердцем его принять до конца не могу. Почему-то ирония «а я иду — ноздрями шаркаю / а я б скулил родись я шавкою» мне кажется какой-то натужной, надуманной. И закольцовка текста хорошая, и финал с такой красивой точкой, и умолчания там, где надо. Что-то в середине со стихотворением не то происходит — а вот первое и последнее четверостишия удались.
Чтоб понять, что же не так, пришлось пожить со стихотворением почти сутки — и вот, случилось. Проблема в словосочетании «злой вирус» — неточное «сильное» прилагательное в подударном месте плюс само устройство словосочетания, отсылающее к бодрой агитпоэзии, очень принижают все остальное. Из-за этого мне и послышалась натянутость в шарканье ноздрями. Вообще, интересный момент для обсуждения, как всего-навсего два слова (нейтральные два слова, хитрые, за которые сначала и глаз не зацепится) легко и непринужденно делают стихотворение меньше, чем оно есть на самом деле.
Конкурсная подборка 330. «Тыдым»
Миссис С.:
Первое стихотворение мне нравится. В нём очень много хороших и удачных языковых сдвигов, снятие знаков тоже более чем уместное. Текст, выросший из стука колёс, в принципе, не открытие: в русской поэзии уже имеется ряд подобных стихотворений с аналогичным образным рядом, но в данном случае внутри ночного купе же ещё есть Хайям с Доре (едут с востока на запад, видимо, сейчас где-то в районе Урала, вот это всё), которые привносят в текст дополнительные коннотации, поэтому вдвойне обидно, что неологизм настольно не вписался в контекст.
«Гравюрит» (при наличии нормальной формы «гравирует») выглядит скорее как «делающий какую-то мелкую пакость», а совсем не те многодельные гравюры, которыми известен Доре. Соответственно, следующая строчка — «на подстаканнике гравюры и тексты» ещё раз подчеркивает неуклюжесть глагола. Это игра на уровне — «Вера верит, Коля колет, Маша машет» и т.д.
Лучшее место — всё стихотворение без слова «гравюрит».
Второе стихотворение — ещё одно воспоминание о детстве. Тоже очень много сдвигов, текст построен на эллипсисах, такое чувство языка мне очень нравится. «В автолавке едут пётр и павел / с двух сторон как хлеб кусают день» — просто великолепно, это то приращение смыслов, которое хочется видеть в стихотворении.
Отличное стихотворение, даже жаль, что написано не мной)
У третьего стихотворения, как ни странно, тоже хорошего, как мне кажется, та же проблема, что и у первого, — «гуччное» не втягивается в этот текст.
Мне кажется, что различные предметы обладают разной степенью «живости», причем, зачастую объяснить это невозможно — просто некое интуитивное чувство. Например, трамвай живее ВАЗа-2109, но ВАЗ живее новой «Инфинити». Соответственно, чтоб втащить тот или иной предмет в стихи (а в стихи можно втащить абсолютно любой предмет — были бы силы), требуется разная степень усилия. Поэтому во многих стихах странно смотрятся телефоны рядом с яблонями — автор приложил к обоим предметам примерно одинаковое усилие, яблоне хватило, а телефону — маловато.
Соответственно, мне кажется, что у «Гуччи» степень «мёртвости» самая высокая в этом стихотворении, плюс из него ещё сделано притяжательное прилагательное, которое дополнительно привлекает к себе внимание. А усилия на «гуччное» затрачено ровно столько же, сколько на «неброское», «немодное» и проч. — вот оно и торчит сухой мёртвой веткой.
Лучшее место — все стихотворение без слова «гуччное».
Хорошая подборка, во всех трёх стихотворениях слышится собственный уже найденный голос.
ЮМ:
Мне было трудно с этой подборкой, трудно найти и что не так, и что так, и как-то определить/разметить её в пространстве.
Вот моя коллега когда-нибудь (я надеюсь) скоро напишет статью про метафизику, а я про устремления текстов когда-нибудь сподоблюсь. Мне претит мысль хвалить стихи только за то, что они нормально написаны, хотелось бы жить в мире прекрасных стихов, где ты отбираешь самые-самые лучшие, исходя из своей картины мира.
В первом стихотворении, оно кажется самым большим (думаю, это магия поэтики), для меня всё заканчивается на «ты будь спокоен утром рявкну подъём«, хотя и следующее: «и засыпаешь и бельё как моё» — это хорошо.
Во втором стихотворении всё заканчивается не начавшись, оно хорошее, да, наверное, но какое-то слишком деланное, самый деланный — финал, без него нынешнего всё много лучше.
А третий текст слишком укачивает монотонностью, как будто читаешь прозу, написанную сплошным потоком, ни сюжета, ни детали, ни персонажей — всё просто льётся и льётся на тебя сплошным потоком, приходится постоянно что-то дорисовывать, додумывать — вот такой здесь ритм, и я через него не могу пробраться, отступаю.
Заключение:
Миссис С.:
Вот и закончилась двадцатка. Думаю, что мне повезло: подборки были разноплановые, интересные, было о чём поговорить и поспорить.
Хочу немного объяснить выбор именно такого формата обзоров, немного школярского, с копанием в словах: из-за условий конкурса стихи не являются репрезентативной выборкой или «визитной карточкой» автора — поэтому меня просто лишили возможности говорить про общую поэтику, про тезаурус, про устройство мировоззрения/мировосприятия того или иного анонима. У меня нет способа сравнить рассматриваемые стихотворения с другими текстами автора, а для полной картины, как все понимают, трёх произведений, отобранных по принципу неиндексирования, очень мало.
Поэтому приходится ориентироваться исключительно на некий внутренний камертон, настроенный путем длительного и регулярного чтения.
Надо сказать, что я достаточно избалованный человек, потому что обычное моё чтение уже прошло некоторую редактуру и отбор (редакторы и ридеры — я перед вами преклоняюсь), поэтому пробовать себя в роли обозревателя было крайне сложно. Позиция «нравится/не нравится» по отношению к тексту определяется практически мгновенно, весь анализ происходит где-то за границами мышления, выдавая только конечный результат, поэтому облекание процесса внутреннего разбора текста в слова было трудоёмким и выпивающим все силы.
Очень надеюсь, что хоть что-то получилось.
И напоследок мне захотелось сказать пару слов про искренность в стихах. В комментариях под одной из подборок (не этой двадцатки) прозвучало примерно следующее:
- Возможно, это станет мемом, но я всё-таки скажу: очень искренние стихи, спасибо!
Станет, очень сильно подозреваю, что таки станет.
Мне кажется, что искренность — это просто качество стихотворения; хвалить стихи за искренность — всё равно что похвалить рыбу за умение плавать. Вот если автор вольно или невольно слукавил… Хотя это уже начало совершенно другого нового длинного разговора.
Dixi.
ЮМ:
Я очень благодарна тебе, что ты нашла время на такой формат разговора, он действительно получился разносторонним и направленным на слова и на стихи.
Мы так договорились, что не будем в этот раз дополнительными знаками выделять тексты, и мне видится, что это правильно: чем дальше мы движемся в будущее, тем более проступает новая структура литературы, и, может, совсем скоро разговор о текстах может оказаться ценнее любой медали.
Вопрос, скорее, в ценности разговора, и то, какой у нас получился разговор, — настоящая награда этим 20 подборкам, так что не только нам повезло с двадцаткой, но и двадцатке очень повезло, что ты решила настроить разговор именно так.
Большое спасибо, будем тебя ждать ещё и — статью о метафизике тоже!)
Спасибо. За достаточно высокую оценку. По третьему: ну да, написано от имени нехорошего человека. Тирана, можно сказать. Почему бы не покопаться в голове тирана? Который был бы всем доволен, вот только наслаждаться властью в полной мере ему мешает постоянный и неприятный вкус во рту. Вот такая особенность организма 🙂