Второй обзор

О конкурсных произведениях с 231 по 250 беседуют обозреватели Юлия Малыгина (Ю.М.) и Мистер М., имя второго обозревателя будет открыто в июне.

Мистер М.: 

Обсуждать стихи на Балтии вне контекста Балтии как события, как некоего творческого фестиваля, дефиле, парада, раута, тусовки (нужное подчеркнуть или вычеркнуть) показалось бы мне занятием увлекательным, но несколько неполноценным, что ли. Говорить здесь, по-моему, нужно не только о текстах как самостоятельном литературном или социальном явлении, но и о причинах появления именно этих текстов в данном конкретном конкурсе. Раз у нас здесь соревнование, то за всякой подборкой должна стоять турнирная стратегия, и зачастую рассматривать ее даже интереснее, чем сами творения, ибо… Ибо не пестрит шедеврами обозреваемая двадцатка, чего уж там. 

ЮМ:

Такого разговора у меня ещё не было, спасибо за тему, коллега — конкурсные перспективы я просчитывать не умею, а вот провести параллели с брендовыми стратегиями вполне могу. 

Есть стихи, которые похожи на нишевой продукт — ограничен контекст, ограничена аудитория, ограничено всё, но всё же и аудитория находится, и контекст появляется, и аккуратно, но точно нишевой продукт становится явлением, может и единственным в своём роде. 

Другое дело — стихи, похожие на транснациональные компании — и все пуговицы-то у них застёгнуты, и технически не прикопаться, а вот не откликается внутри ничего — но конкурсная судьба таких текстов чаще бывает успешной, чем конкурсная судьба нишевых продуктов, тут не поспорить. Словно гиганты стоят эти тексты и эти подборки на конвенциональности и правилах и этот диктат иногда угнетает читателя, но о химерических читателях я сама не люблю, поэтому c удовольствием поговорю на примерах.

Конкурсная подборка 231. «Ненастоящее время»

ЮМ:

Занятные истории, которые можно определить как байки, в нашем случае не без склепа — в первом случае всё-таки никто не умер, да и во втором и в третьем — все три раза нам обещают склеп, но речь не о том, что «жили они долго и счастливо и умерли в один день». А речь о том, что — «должен остаться кто-то один», буквально — один. 

В первом случае миссис Смит считает «до ста одного», во втором случае этот дед предлагает отправиться к Млечному пути, ну а в третьем — выжил только Ромео: «Ромео всю ночь глядит на пустой балкон.» и тут можно свести к какому-никакому сообщению бренда, так называемой Big Idea, но все всё уже поняли и без меня. Смешно получается, на самом деле, будто любовь доступна только мужчинам. Но разве не из-за любви миссис Смит считает до ста одного?

Мистер М:

По мне, что-то неладно тут у автора в первую очередь с подмышечной анатомией… Пистолет мог бы быть, как у всех нормальных миссис, под мышкой, но тут он то ли путешествует подмышкою, то ли вообще заменяет ее, вроде как патронташ заменяет пояс. С аксессуарами тоже вопрос. Сумочки дамские, конечно, бывают разными, вплоть до шопперов, но автомат и пяток обойм… Нет, не войдут. Там же еще косметичка, томик какого-нибудь Бодлера… «Кроме шуток» вообще непонятно к чему здесь относится. Сомнительный, по-моему, оборот.  Не складывается у меня этот боевик, воля ваша. Энергично написано, впрочем.  По второму… Старички и старушки, как известно, альфа и омега конкурсных стратегий на Балтии, вот только по большей части для усиления эффекта они бывают одинокие. Здесь же у нас пара, что относительно свежо. Больше в тексте ничего сверхнового, кроме, конечно, сухой груди, на тему которой мне шутить совершенно не хочется из соображений политкорректности. Выживший Ромео… Идея богатая, но воплощение так себе. Сикомор колышется, да еще седой… Вы видели старый сикомор, читатель? Если он колышется — это землетрясение, баллов семь как минимум. Считайте меня тоже сикомором, если что, но — не колышут  меня эти стихи.

Конкурсная подборка 232. «Нетленки на тремпельках»

Мистер М:

Мило, конечно, я бы сказал, даже трогательно, но не более. Эдакие полудетские стишата, написанные человеком, судя по всему, вполне недетского возраста, с интонацией, опять же, «слушайте, детишки». Глобально обсуждать тут особенно нечего. Будь я даже самым добрым редактором, здесь меня бы хватило разве что на безупречно вежливый отказ. 

ЮМ:

Недавно совершенно регистрировали очередную торговую марку, и встретилось нам на пути много препятствий — знали бы Вы, коллега, сколько торговых марок зарегистрированы и не используются!

Вот и эта подборка оставляет ровно такое же впечатление — в названии заявлен любопытный уровень самоиронии, и на том бы и остановиться, но не таковы наши стихи — они нигде не притормаживают и что думают, то миру и сообщают.  

А «асадяток» — это «асадятки» — т.е. эпигоны Асадова. И прочтя ещё раз подборку недоумеваю — это сарказм или самосарказм? Что думаете по этому поводу, дорогие друзья?

Конкурсная подборка 233. «Околоверлибры»

ЮМ:

Есть такая стратегия — поразить контролируемым несовершенством, когда ты немного трагичный, немного юный, немного искренний текст — ты плывёшь на волнах чувственности и воспоминаний, которые проступают в тексте общими для всех знаками и личными причудинками, и всё вместе складывается в невероятно эмоциональную и очень трогательную историю, настолько красивую и ловкую, что хоть завтра в Stories. 

И первый текст в такую историю складывается — здесь и «звонок из автомата», моментально вызывающий из памяти «плачет девушка в автомате», но не без причудинки, вроде «непонятной матери». И всё это как-то вместе живёт и сосуществует, love story вполне превращается в Stories и даже проникаешься как-то рассказанным. 

А вот дальше как-то тактика, она же техника, подвела — во втором тексте слишком много написано, а выражено мало, а третий просто не справляется с задачей с первых строк: «… бежала сморщенной обезьянкой, поднявшей зад.» — это просто очень смешно, пусть бы кто-то и говорил, что сие просто экспрессионизм и ему не шибко везёт, нет — это не складывается в story, чтобы потом было что отправить в Stories.

Мистер М:

С точки зрения стратегии я бы на месте автора не рисковал упоминать  всуе верлибры, учитывая, что жюри их обычно недолюбливает. Да и вообще — никакими даже околоверлибрами я бы это точно не назвал. Скорее уж околодольниками, околоакцентниками, околопаузниками и далее по всем остановкам.  По мне, в таких ритмически рискованных (раскованных?) партиях ключевую роль играют авторский слух и чувство меры. Либо их отсутствие. Мне, как читателю, в данной форме довольно-таки неуютно. Непропорционально длинные эти строки ползут медленно, долго и угрожающе, как стрелки на колготках. Фраза «ныряю в Битлз в наушниках» неудобоварима совершенно, на мой вкус. Интуитивно понятно, что хотел сказать автор, но исполнено коряво. «И такой пищи названий до тыщи»(с). 

Конкурсная подборка 234. «О несбывшемся»

Мистер М:

Вот как не говорить о конкурсных стратегиях… Одна из задач любого автора здесь — выделиться, запомниться, не затеряться в потоке. «Худой конец» в данном контексте эту задачу решает прямо с первой строки. Не знаю, станет ли мемом, но говорить об этом обороте должны хотя бы в комментах точно. Все остальное — более или менее сырой поток сознания, на мой взгляд, говорящий о том, что автор с русским языком обращаться умеет, но ему решительно влом напрягаться. Уверенная в себе, вальяжная небрежность, плавали, знаем, умеем, прими таким, как есть… Но читается хорошо, с интересом. 

ЮМ:

Сырой поток сознания — очень метко и точно, дорогой Мистер М. И читается — да, легко, а вот каков сей бренд — сказать трудно.

Очень много кокетства, вёрткости — фиксировать это, как милые картиночки в социальных сетях рассматривать: какие-то лайкать, какие-то пропускать — уровень вовлечения минимальный. Чем-то напоминает хипстерские кафе — завтра мода изменится, значит и строка изменится.

Вспомнила стихотворение с прошлых конкурсов — «написать мне хочется как она» — оно удачнее стоит на «куда там», пусть бы и задачи были разные перед текстами, а есть какая-то незримая связь.

Посмотрела сейчас комментарии — не-а, молчок, тишина в комментариях. Ну а с другой стороны, и то дело — трудно подобрать слова к описанию того, как обрывки судьбы наматываются на худой конец. Хотя о чём это я — на конкурсе уже промелькнуло про то, как «человек играет в теннис, у него бугрится пенис». Судьба, не иначе.

Конкурсная подборка 235. «Сижу на подоконнике, грущу»

ЮМ:

О! А здесь «буйство плоти» — зря я каблуки стала собирать, собирать вон чего нужно. 

Могу только зафиксировать, что всё время читать было очень скучно, пока дело не дошло до: «Чтоб не скучала я, раскрасят белым / Наш двор и листьев краповый ковёр» — ну ничего себе грандиозность! 

А вскоре и подборка закончилась, и что-то подсказывает, что читать её в третий раз незачем. Я права, коллега?

Мистер М:

Я прочел как раз примерно трижды, чтобы сформулировать что-то по поводу этой подборки. Если бывает простота, которая хуже воровства, то хуже чего такая наивность — с ходу и не скажешь. Автор старался, конечно, трудился, этого не отнять, автора даже жаль в каком-то смысле, он простодушно рифмует кота с кротом, и все это даже не китч, это какой-то сверхкитч вместе с Мальдивами, медалистками и физруком, но… Читаешь такую непритязательность, и думаешь, что нет, пожалуй, в поэтических конкурсах настолько глубокого дна, чтобы какое-нибудь социально близкое отборочное жюри не исхитрилось взять, да и постучать снизу. 

Конкурсная подборка 236. «Три дня»

Мистер М:

Все очень бодро, очень бытово́, простенько, разговорненько, тут вам и детство, и баба Настя, и гречка с перловкой… То есть, чуть ли не полный набор необходимых кнопок того всем известного баяна, который часто называется (за)душевной сетевой поэзией, инструмента, столь любимого жюри всевозможных уровней, и посему так усердно тиражируемого конкурсантами. У вас поднимется рука их осуждать? У меня нет. Интересно ли это вам в такой форме и в таком исполнении? Мне нет. 

ЮМ: 

Мистер М., но всё же баян не превращается в клюкву, что не может не радовать.  В первом стихотворении нравится финал, он не скатывается ни в слезливость, ни в откровенную манипуляцию, он держит стихотворение и вызывает к жизни чувство: ностальгию. 

 Конечно, это скукотища,
 В тарелке чертишь пальцем вязь,
 Давай, за родину, дружище!
 Какая каша удалась! 

Может с точки зрения конкурсных стратегий это может не нравиться, потому что как звук прикрыт, но мне как раз нравятся такие негромкие стихи, есть в них честность. Да, можно было бы поэтичнее, можно было подсушить, сойти с рельс нарратива, половину набора скинуть, особенно во втором тексте, где категорически не нравится финал, он сразу занижает — вот точно «и рук напрасной писаниной не тревожь» — почти все разговоры о напрасности стихов оборачиваются кокетством, и здесь стих этого кокетства не убежал, видимо для пафоса не осталось места, слишком много «съел» ангел. А я всегда говорю, что ангелы — не добрые бабайки, а очень опасные существа, опасные и страшные. 

Третье стихотворение понимаю так: Христос всё равно воскреснет, независимо от нашей веры.

В целом сложилась подборка, могла быть другой, может восприниматься как стандартно-конкурсная — но всё в руках жюри, за пределами конкурса тексты вполне могут жить, да хоть бы в контексте «Эмигрансткой лиры».

Мне нравится эта негромкость, поэтому оставлю закладку на этой странице конкурса — *

Конкурсная подборка 237. «Поперечный»

ЮМ:

В альбомных стихах самое главное — честность, вот эта подборка максимально честная: «назло диктату дирижёра, / горланю так, как слышу сам.» Кто б запрещал? Только нет за этим ни бренда, ни конкурсной стратегии. 

Мистер М:

Уже в самом начале, на пальцах, растущих из души, ваш покорный слуга сломался напрочь. Как говорят страховщики, total loss. Восстановлению не подлежит. Дальше читать все это всерьез было очень сложно. 

Конкурсная подборка 238. «Клипы»

Мистер М:

Как о стихах, здесь можно говорить лишь о третьем. В нем появляется форма, ритм, снижается этот оглушительный, зашкаливающий уровень…. как бы это сказать… версификации бытовухи, ее документирования, что ли. Только здесь робко возникает что-то вроде поэтического языка, потому что «сломав разом ногу и планы» — это же и глаза сломать, и язык. Коты, конечно, один из великих заветов великого Иосифа. Но не котами же едиными. 

ЮМ: 

Кстати, коллега, вспомнила, что едва-едва начавшие писать авторы-подбродские  часто ломают стилистику и предложения выглядят как «летели два крокодила, зелёный и на север». В таких ранках и неправильностях и живёт поэзия, и зарождается поэтический язык, согласна на 100%, но обычно получается не очень.

Вот и эти стихи не убежали, и вызывают что-то вроде парестезии (в значении «ложные тактильные ощущения») — не знаю, как реагировать на стих, который звучит величественно, с имперским замахом, по-бродски, а сообщает: «я варганю вкусняшки, стишки для упрямого кая». Чудно́.

И второе стихотворение подкручивает не тот сюжет не к той интонации, но результат всё-таки звучит: 

 - вон, парочка, гляди, они сейчас
 расстанутся, мороженое бросит
 она ему в лицо, он — в семь ноль восемь
 повесится в хрущёвке. школьный вальс
 не зазвучит для них... 

Что-то есть в этих строках знакомое и узнаваемое, ждёшь, что вот сейчас, вот сейчас текст подпрыгнет, но нет — «а я при чём?» — происходит прокрутка, видимо необходимая для того, чтобы перейти к третьему тексту, в котором мой коллега увидел возникновение поэтического языка. 

Что же — это снова представитель экспрессионистской поэзии, и там где «там много было тупиков, / так мало — света» — к бесконечной самопрезентации прибавляется рефлексия и получается любопытный симбиоз.  

Конкурсная подборка 239. «Памятное»

ЮМ:

Вернёмся к каблукам — «пойдём плясать, ворвавшись в круг, подмёток не щадя» — когда встречаешь много однотипных образов, начинаешь думать, что что-то пропустила. Вот что и где я пропустила, что через подборку буквально то топот, то стук кабулков, то беспощадность к подмёткам. Кто-то из больших поэтов дал интервью и сказал, что стихи — танец?

Поди, знай.

Нормальная подборка, если честно — не придраться, разве что к самоощущению лирического субъекта — это такое недоухарство очень образованного человека, который как будто возвращается в юность, где он студент или магистрант, или аспирант, вдруг осознавший хрупкость, сложность и остро проживающий невозможность увидеть то, что скрыто от глаз.

«А что потом? Да что потом … Потом мы все умрём» — за ухарство без разухабистости (звучит как тост) — *

Мистер М:

По мне, и здесь достаточно внятно по форме и содержанию только третье. Вытягивает ли оно всю подборку? Мне так не кажется. Гладкие (приглаженные?) тексты, осторожные, выверенные, как работа какого-нибудь каменотеса над каким-нибудь валуном…  Зацепиться не за что, но и отметить нечего. 

Конкурсная подборка 240. «Приеду в четыре»

Мистер М:

Первые два в полной мере дают представление о творческой манере автора, третье, судя по всему, подклеено сюда для протокола, оно ничего не меняет. Мне скорее нравится, чем нет. Есть здесь специфическая удаль и бесшабашность даровитости, которую очень трудно сымитировать. Но и небрежность тоже присутствует, она, похоже, часто идет в комплекте, не особенно мешая восприятию. Другое дело, что все эти залихватские игры в рифму не оставляют ощущения цельности высказывания. Игры — они и есть игры. 

ЮМ: 

А вот в этой подборке нет того ухарства, той лёгкости жонглирования — словно кто-то смотрит на шарики, а не на зрителя, но может так быть, что это свидетельство того, о чём говорит мой коллега. 

Что порождает, где они завершаются? Может в невозможности восприятия метафизических стихов? Тогда я не права, что на зрителя не смотрят, на зрителя смотрят, но не желают входить с ним в контакт, или даже так — не желают входить в контакт со всяким зрителем. Если вернуться к теме брендов, то я бы сказала, что это — Balenciaga с его уродливыми кроссовками (почему-то хочется сказать «его», несмотря на то, что это фирма или компания, или марка, но нет — здесь — бренд — он).

Могу только повториться, и сказать, что «… симулякры и копирование привели в моде к появлению феномена Демны Гвасалии, породившего феномен ugly — когда ugly sneakers копируют китайские производители, условная «линь-цзинь и ко» — происхождение сразу становится видно.

Поэтому и прав отчасти один автор, как-то на портале сказавший, что сегодня нужно писать плохие стихи, правда, он говорил о том, что это нужно для того, чтобы их обсуждали. Но всё же — ugly poetry — вот недалёкое будущее, управляемое эстетической категорией ужасного, как противоядие против симулякров, умножающих энтропию.»

Смотрю на третье стихотворение и кажется знаю, как это должно выглядеть — !

Конкурсная подборка 241. «Из недописанного»

ЮМ:

Есть такие бренды, ой, то бишь названия, которые сразу отталкивают — «Из недописанного» — это почти как «Из неизданного», только хуже для восприятия. 

Кокетливое название перетекает к не менее кокетливым стихам: «Снова спрямляю изгиб реки» — ой ли? Как-то много речи об отважности, без проявления этой самой отважности. Ничего не возмутит гладь реки, разве что … нет, не нашла ничего возмутительного. Зацепилась только за «вдоль по гортани опять взбежал / Страх — леденящей рвотой» — леденящая рвота страхом — это пожалуй что, хорошо, но иначе бы как-то, без эдакой романтической бравурности. В предыдущей-то подборке бравурностью белая по́льта не выглядела. Кстати, бравада-то подрастеряла ныне коннотации, может кто и вернёт их ей, как знать.

Мистер М:

Не знаю, можно ли назвать стратегией то, что автор использует тире в качестве повторяющегося приема. С пафосом, судя по всему, тоже проблем у него нет. Я бы принял эти туманные выспренные тексты, если бы автор продемонстрировал на данном материале какие-то фигуры высшего пилотажа в сугубо техническом, версификационном плане. Но ведь нет. Пафосно по содержанию и довольно уныло технически, на мой взгляд. 

Конкурсная подборка 242. «Лето — один девять девять один»

Мистер М:

Стихи, конечно. Особенно второй и третий. Стихи в этой двадцатке   редкая птица, так что приятно повторить еще раз — стихи! Убейте, не нравятся эти кавычки повсюду. Не думаю, что кавычки вообще относятся к инструментарию поэта, кроме  выделения прямой речи, например. В остальных случаях… кавычки должны скорее ощущаться, прощупываться в тексте, чем маячить, на мой взгляд.

ЮМ: 

Я думаю, это как раз экспрессионистская женская поэзия, если обратиться к статье Анны Голубковой. 

Об экспрессионистской поэзии с удовольствием бы поговорила, но только в целом, поднимаясь до родовых признаков, потому что один из них: принципиальная неотделимость речи от человека, эстетическое завершение происходит не в тексте и не за его пределами в привычном смысле слова, это какое-то пограничное, синтетическое искусство — суть не в созерцании художника, а в его самопрезентации. 

Думаю, что интересное и перспективное направление, любопытно, как подобные тексты разных авторов будут сосуществовать в одном поле и смогут ли взаимодействовать, потому что текста отделённого не существует, если появится ещё с десяток таких подборок, то можно будет рассмотреть повнимательнее.

Конкурсная подборка 243. «Умира-Пуру. Сказки-полумаски»

ЮМ:

Есть опасность вот какого рода: когда мы в тексте говорим, что человека звали Васей, а потом речь ведём о Человеке — это как бы один человек, потому что мы знаем, что есть человек, который звучит гордо; а вот с птицей и Птицей такой магии не происходит, а происходит магия другого рода — вспоминается проза Сергея Жадана, достаточно жёсткая и … всё. 

Думаю, что «Птица» в качестве кликухи, клички, ника — достаточно распространённый персонаж пацанской и псевдопацанской прозы, воспоминание о нём сильнее, чем убедительность первого стихотворения подборки. 

Второе и третье — некоторые фантазии на тему. 

И там, в горючем сумраке души,

Незримо всё готово к озаренью.

Не могу не приветствовать озаренье, будем ждать. 

Мистер М:

Это и мило местами, и забавно иногда, и вполне бы подошло для читателей младшего школьного возраста, несмотря на свирепую конкуренцию в данном жанре.  Но отправлять такие текстики на взрослый поэтический конкурс, имея целью продвинуться куда-то по турнирной сетке, с моей точки зрения, несколько самонадеянно. Хотя… где-то выше я говорил уже об отборочных жюри, способных постучать снизу. Never say never. Тем более, что Балтия — место демократичное, олимпийский принцип «главное не победа, главное участие» здесь тоже работает. 

Конкурсная подборка 244. «Весноватое»

Мистер М:

Нет, есенинского веса я не выдержу, простите. 

ЮМ:

Я не верю, что это написано всерьёз, поэтому и не знаю, что тут всерьёз обсуждать. Было смешно, это да — и камушки, и пчёлонька, и «льёт нектары не жужжа». 

Бывает недокощунство, бывают возмутительные и возмущающие стихи — а здесь какой-то неумелый эпатаж на ровном месте. 

Конкурсная подборка 245. «Маленькое чёрное платье»

ЮМ:

Какие-то как будто неловкие стихи — а уж намеренно сие или нет — поди, знай. 

Почему-то вспомнила как намедни повелась на рекламу (хех, тоже мне рекламщица) и заказала торт «Наполеон» по какому-то домашнему рецепту — выкинула без сожалений, если честно, хотя и стоил он многовато для торта «Наполеон» по домашнему рецепту — вот и здесь такое же ощущение. Вроде и есть импульс, но дальше стих срывается не в инерцию мастеровитости (беду всех поэтов), а ровно наоборот — сердце успокоится барашками — это сон наконец придёт? Нормально, Константин.

Мистер М:

Отлично, Григорий. С барашками интересный сюжет, да. Сказать что-то более затрудняюсь… Мир не рухнет, конечно, но лишний раз его раскачивать тоже ни к чему. 

Конкурсная подборка 246. «Время, считалка, слово»

Мистер М:

Третье почти хорошо, но рифмы уж больно простенькие. 

ЮМ:

Да оно и в целом достаточно простенькая подборка — вот слова, а всё понятно, всё на русском языке. Где-то намедни я видела бурчание критика, что везде востребована поп-поэзия — вспомнить бы где, но нужно ли? Это очевидно, и, возвращаясь к брендам, не так уж и плохо — массовый продукт.

В этом массовом продукте меня заботят две вещи — если это популярная поэзия, то почему у неё нет тиражей Донцовой, а вторая — где здесь место переживанию? И отвечу сама — а нигде.

Конкурсная подборка 247. «Ночь в июле»

ЮМ:

Хорошо написано, умело — тут ничего не скажешь. Обидно, что в этой двадцатке уже ищешь, что бы такое хорошее найти в текстах — здесь с поэтическим инструментарием порядок, он наличествует. Например в первом стихотворении красиво переливается звук — от опорного «л-т-л-т» к опорному «с-с-с-с», а затем к глуховатому, укрытому «п-т-п-т»,  и финал «с-с-л-с-л-с» — это вольная вариация, несомненно, описывающая не все согласные, так ведь и не все работают. 

И то ли магия распространяется на второе стихотворение, то ли оно правда хорошее не полностью, но где-то к середине магия растворяется, стих начинает забалтываться «и вместе с ними снег / с теми кто имярек / стаявший по краям / спешный прообраз льдины» — это имярек, стаявший по краям и спешный прообраз льдины или всё же снег? Ладно, положим снег, стаявший по краям — нет, не поборник материалистической критики со всеми её прибамбасами, но тут что-то не то с этим снегом или имяреком, а может  с ними двумя. 

Но красиво, на опорном звуке — словно звук бежит вперёд смысла (поэтического смысла) и не успевает им наполниться. Но сохраню красоту для читателей *

Мистер М:

Славная подборка – так бы я это определил. Вот и не то чтоб глубины какие-то марианские, гениальность заоблачная, но – ладная, умная, хорошо сделанная. Приятно видеть такое на достаточно сумрачном фоне отчетной двадцатки. 

Конкурсная подборка 248. «Свой-чужой»

Мистер М:

Здесь я, коллега, в силу целого ряда причин воспользуюсь правом на молчание.  

ЮМ:

Понимаю, кажется, некоторую часть этого ряда, но попробую структурировать впечатление, не ограничиваясь тем, что не люблю такую гражданскую лирику.

Скажу о другом, о позиции относительно политического высказывания — я не хочу жить в мире, растянутом между каналами телевизора, где в одно ухо орёт Соловьёв, а в другое — условный Евроньюс политкорректно рассказывает спектакль. 

Для меня стихи — способ сопротивления и энтропии, и безумию, но увы, не общему, потому что из общества выщелкнуты стихи. Нет, я не против совершенно новых левых, но я против экспроприации права на чувство. Но вернёмся к подборке, а то я в своей политической неграмотности рискую зайти слишком далеко — она (подборка, не неграмотность, хотя и эта тоже) слишком яростно со мной разговаривает и ничего не предлагает. 

Но до «подлунный мир висит на волоске» мне очень нравилось стихотворение — так здорово звучит это — «глаза Земли срываются с орбит» — круто, грандиозно, гротескно, чуть-чуть смешно и жутковато, а дальше как будто тексту неизвестно, что делать с развитием и он начинает выхолащиваться, возвращается к переводу задуманного сообщения на язык образов. 

Конкурсная подборка 249. «Изломы»

ЮМ:

Снова перекощунственно для меня — такой стёб стёбыч, призванный видимо возмутить — добравшись почти до финала двадцатки я остро чувствую реализованность термина «ugly poetry», правда управляемого совершенно другой категорией — прекрасного, с её катарсическими композиционными финалами в трагедиях. 

И третий текст в этом убеждает — стандартная собака на стандартном пуанте, да простят меня боги критики за эту невольную хохму.

Мистер М:

Собаки — тоже бренд и стратегия. Вспомните, коллега, крайний кубок — были там и «На поводке», и «Без поводка». По поводу разговора с собакой, конечно, мгновенно всплывает старинный анекдот о рыбаке, увидевшем в лунке говорящую корову, и собаке, которая в ответ на его удивленный взгляд заявляет: «Что смотришь, я тут сама о…ла!». Если в начале двадцатки я примерял на себя роль благородного сикомора, то ближе к финишу готов произнести реплику означенной собаки. Хотя бы из солидарности с автором этих стихов. Мне о них, как и ему в них, сказать особо нечего, но надо же хоть что-то говорить. 

Конкурсная подборка 250. «Жизнь и кафель»

Мистер М:

Заметьте, коллега, и здесь все начинается с фонарей. То есть, эти скромные, но романтичные в душе железяки с лампочкой во главе проделали в поэзии большой путь со времен еще блоковских, и вот наконец стали полноправным и полноценным компонентом турнирной стратегии на Балтии. Герой популярной некогда песни задавал вопросы ясеню, тополю, месяцу и даже осени. Я же не вижу другого выхода, как спросить у ближайшего фонаря (если он еще не эмигрировал): «О чем, дружище, эти стихи? Дай ответ». Не дает ответа (с). Может, вы, коллега, что-то скажете?

ЮМ:

Фонарь — это же та же звезда, если подумать. Может это магия прошлогодней кубковой победы так действует? Разойдись вода, раззудись плечо — там было не так, но неважно — «под другим столбом жужжит / живность покрупнее» — ну и жужжит? Мне всё время вспоминается история про енота, я не знаю, чей это рассказ, и даже ни на что не намекаю, просто хочу со всеми уже поделиться этой великолепной историей:

 — Сейчас-сейчас. Попробую объяснить. Берем стихотворение поэта-любителя:
 Раннее-раннее утро, чуть туманное... солнышко застенчиво посылает первые лучи, прекрасная юная барышня просыпается в своей постели, на шёлковых простынях, сладко потягивается, улыбается... На кухне шумит кофейник — это ее мужчина готовит кофе, что-то мурлыкая из группы «Любэ»... И вдруг появляется енот.
 — Енот?
 — Да, пьяный, мокрый, грустный енот. И тоскливо смотрит на эту удивленную женщину.
 — Но откуда он там?
 — Все просто. Поэт-любитель запарился искать пасторальную рифму к выражению «не тот», плюнул и вставил енота. Сам офигел, между прочим. И все оставшееся стихотворение будет пытаться как-то скотчем присобачить бедного енота к этой картинке. Морщась, психуя, выдумывая какие-то чудовищно кривые оправдания, типа — дядя, лесник из Сибири, оставил на недельку...
 Этот енот — крест всех поэтов-любителей. В каждом втором стихотворении он то нос свой покажет, то запах оставит, то обнаружит себя царапинами на паркете... Бедный плохой поэт бегает за ним, пытается его схватить и убить, но — куда там...
 — А что в этом случае делает хороший поэт?
 — Хороший? Он сначала смотрит на этого енота, затем — дьявольски хохочет, выкидывает в окошко несчастную голую девицу, вместе с ее невыпитым кофе, и начинает развлекаться с пушистым зверьком: 
 Пьяный мокрый енот пил компот, он устал, он не спал, он узнал, что еноту — енотово...
 // из интернетов 

Автора сей поучительной истории я не знаю, но на пальцах по-моему всё рассказано и даже показано.

Да, чуть не забыла — ну ведь в подборке стишок сам уже рассказал: «Рифмуются как будто из-под палки» — да, очень точно описано моё ощущение от этой подборки — но если начало́ натужно рифмоваться, может это знак енота?

Заключение:

Мистер М:

Честно говоря, до начала беседы о двадцати подборках оная грезилась мне легкой прогулкой. Но сейчас я чувствую себя кенийским марафонцем, финиширующим на 50-градусной жаре где-нибудь в Абу-Даби, и хорошо представляю, каково вам с Петрой Калугиной пришлось на кубке. Ведь за каждой подборкой, за каждым текстом стоит живой человек. С одной стороны, обидеть кого-либо не хочется. С другой — люди пришли участвовать в турнире, где из нескольких сотен подборок выживают в итоге 32, и должны быть готовы к нелицеприятному разговору априори. Пусть простят, если что, но это была довольно-таки удручающая двадцатка. В позитивном смысле я бы отметил только подборку 242 «Лето — один девять девять один» и подборку 247 «Ночь в июле». Спасибо за беседу и интересный опыт. 

ЮМ:

Вам спасибо, коллега, это было интересно и неожиданно — всегда интересно посмотреть на стихи другими глазами, послушать их чужим (но не чуждым) ухом и попробовать понять другого, чтобы что-то понять о мире и о себе.

Мне показалось, что подборка прошла под знаком енота, кажется, эту историю я ещё не рассказывала, тем не менее спасибо за разговор о конкурсных стратегиях и брендах — я приобрела ещё одну точку, с которой можно смотреть на стихи.

Могу отметить вот эти подборки: 236. «Три дня» и  239. «Памятное»

Выделяется на фоне — 240. «Приеду в четыре» и 247. «Ночь в июле»

4 из двадцати, в одном совпали с коллегой, у коллеги — два; итого — 5

Обойдусь без выводов.