Первый обзор

О конкурсных произведениях с 212 по 230 беседуют обозреватели Юлия Малыгина (Ю.М.) и Ю.С., имя второго обозревателя будет открыто в июне

ЮМ: 

Первый диалог — не сказать, что трудный, но всегда ответственный — как будто задаёшь себе тональность, да и только ли себе задаёшь? 

В комментариях ныне благостно, весна в Москву всё-таки пришла, солнце отдаёт лучи света в наше тёмное царство, мне предстоит беседовать о стихах с анонимными собеседниками. Со скрытыми ото всех, но знакомыми мне, и это очень похоже на чтение стихов — найти в них скрытое от всех, но знакомое тебе, а потом так поговорить об этом скрытом, чтобы оно прояснилось, а тайна меж тем осталась.

Как будто из леса подснежники переносишь — вот они, перелески обычные, кивают лиловыми головами.

А как ты читаешь стихи и что для тебя важно, моя прекрасная коллега?

ЮС: 

Всегда думала, что глазами, потом, что ртом, потому что бормочу или произношу как молитву вслух (тут всегда по-разному бывает), а недавно поняла, что вообще не так. Совсем. Недавно смотрю на строчки и сразу теряю сознание, теряю, но смотрю на них, не читаю даже, но я все про них знаю. Обнимаю их и они обнимают меня, а потом ком к горлу и слезы. А я понимаю, что даже не прочитала! Не прочитала, понимаешь. Но все про них знаю, и не могу читать, потому что и правда сознание потеряю. Вот такая сила. Такие стихи. А в них вроде слова простые, строчки не густые, но там как-то очень точно все выверено, взвешено, не надуманно, нет, а как будто пыльцу собрали на тонкий лепесток, а тебя этим лепестком и придавило. Вот это важно. 

---

Конкурсная подборка 212. «Габи ждёт»

ЮС: 

Нет, ну хорошо же:  

— Как это, как это — мимо сугробов в катанках. 

пришлось перечитать, перешептать языком. Улыбнулась. Теперь в голове как-это-как-это-катанки, и понеслась я, а после строчки про ложь все сломалось. Как будто тут автор начал придумывать и потом никаких милых катанок не произошло, никто никуда не покатился. Или полетел по каким-то ухабам и уперся потом в стенку. А как хорошо начиналось. 

Дальше выпал Штирлиц. Все вроде на месте, а Штирлиц не вписался в рифму. Но, может это такая загадка? Может как раз его она и ждет. Ну может же так. В меньшей степени тронуло слепое следование выбранной форме. Такое искреннее начало про ясную неизвестность. Это как вообще? Неизвестность ясна. И хоп, думаешь такой, обалдеть. А ведь да, иногда ведь неизвестность как пить дать ясна. Но фразой такой никогда и не думал. Гул то ли пчел, то ли артиллерии — такие картинки рисуются. И пришел Штирлиц и началось какое-то асисяево. Но вообще, посыл какой?

В «Шкурке» всё сложно. И почти не хочется разбираться. 

Я теряюсь в смыслах, но почти раскачиваюсь как рэпер, читая. Там так жестко идет звук, но снова все доходит к середине и сдувается. Мне жаль. Правда! Потому что я бы раскачала, я бы зачитала этот текст с его эпикризностью. Я почти вижу автора (правда представляю на его месте своего знакомого — художника) — у него такие же картинки. Точно! Как эти стихи. Надо же. Иногда ни черта не понятно, но не отписываешься.  

ЮМ:

Первое стихотворение напоминает сразу незабвенное с прошлого Кубка — «Что это, кто? – семь ночей подряд?» — но эта подборка не останавливается на этих находках, а движется дальше и обнаруживает «Габи» и «Шкурку». 

В «Габи ждёт» слишком очевидна композиция, даже не так — дело не в очевидности или лишней предзаданности, а дело в том, что она выглядит чужеродной и привнесённой и слишком напоминает анекдот про девушку, моряка, лётчика и дальнобойщика, где плохо только девушке — из порта в аэропорт, потом на стоянку. Так и эта Габи вынуждена перемещаться, правда здесь у неё один и тот же возлюбленный — наверное, нелегко любить разведчика, настоящее имя которого никогда не узнать. 

Но первая строфа напомнила мне и ещё одно чудесное стихотворение, которое встретила в именной части этого Чемпионата, из подборки Тамилы Синеевой, смотрите, как играют параллели:

Только справа и слева
заманчиво шепчет весна,
распаляя инстинкты
до самых опасных пределов.
Дразнит щебетом птичьим
и сводит сиренью с ума.
Ты идёшь во все тяжкие,
напрочь забыв о расстрелах.

[подборка 166 «Года, столетия и дождь» Тамила Синеева]

Фронтовая весна
на полшага ещё придвинулась.
Неизвестность ясна,
словно тень от востока длинная.
Лёгкий гул от садов —
это пчёлы цветам поверили,
или выпасть готов
дождь непрошенной артиллерии?
Под ногами вразлёт —
перепревшие листья осени …

[подборка 212 «Габи ждёт» анонимный автор]

А третий текст наиболее обращён к самому себе, это такое пожелание как будто самому себе и даже не автора, а именно что текста. Хотелось бы большей смелости, а вместе с нею и открытости, чтобы не тонули строки вроде:

Это не грядка, где репка крепка хвостом,

но уступает хвостатой мышке притом,

не про вершки-корешки наживная байка,

не соскребайка на небо упавших с байка…

---

Конкурсная подборка 213. «Дженга»

ЮМ:

Насколько я поняла, задача перед первым стихотворением ставилась такая — рассказать метафору, что жизнь — это игра в дженгу. Интересная метафора, которой осталось не так много — реализоваться. Что-то очень интересное осталось за рамками текста, но очень точное, ведь это правда интересно — в этой игре ты сражаешься сам с собой, даже не сражаешься, а справляешься — со своей неловкостью, с обстоятельствами, с ходами других игроков, которые постоянно меняют расклад брусочков.

Очень интересный образ, который не стоило бы уводить в плаксивость, а вот расшифровать ещё есть куда, ещё есть, куда продолжить текст и написать его так, как никто и никогда не писал.

Пожалуй, это пожелание можно применить ко всей подборке — этим текстам нужно чуть больше дерзновения.

ЮС: 

Все три про жизнь. Экзистенциальность бытия. Наши размышления и аллюзии. Да, грусти много. Даже не грусти, печали может. Печали. А что печалиться? Ну да, дженга, как есть. Хотя мне очень понравилось это сравнение. Ну ведь да. Чем дальше, тем острее. Только как будто чего-то не хватило. Еще немного. Какого-то гранд-финала. Чего-то невообразимого. Рядом играли в городки и прилетело… И это уже про Вселенную. Но стоп, это мои фантазии). Простите.

Но вот для чего прилетела бита из городков — пафос сбить. Уж очень его много взбивается и в «Огоньке надежды» и в «Экзамене». Но — no pasaran! Жизнь прекрасна!

---

Конкурсная подборка 214. «Долго-долго»

ЮС:

Оооох, какая чудесная и тягучая беспросветность и бесприютность. Безнадежность. Да многое с приставкой без. Но с таким теплом все же, с такой любовью. Что это «с» прям перевешивает, перетягивает на себя. Образы мелькают, дрожат, перемещаются то в свет, то в тень, мы все там есть или все там будем. — «Не греет свет, мы пачкаемся белым.»

Пачкаемся. Каков автор, а. И все травы, стебли, длинные, чернеющие, все такое какое-то прабабкино, с тайной, с поволокой. Хорошо. Просто хорошо. Пожалуй, сохраню себе. 

Бог только жалко, что не вышел. Какой-то большой самообман. Надо еще подумать над этим. 

ЮМ:

Дорогая моя собеседница, я очень рада, что тебе понравились эти стихи — они и впрямь хороши. В первом тексте они красивы подлинной красотой подступающего безвременья — зимы. 

Как создаётся красота? Почему это прекрасно? — воскликнет иной читатель, и вот, что отвечу — тем, что в этом мире всё остаётся собой, самое главное всё равно остаётся собой.

Один из первых неразрешённых вопросов: «неужели всё так и останется? неужели ничего не изменится с моим уходом?» Да, всё останется таким же, только станет холодным — не будет тёплого любящего взгляда, поэтому и «В окне стоят холодные цветы. / В окне стоят холодные деревья.» И это примиряет с неотвратимостью жизни, и даже придаёт ей некоторый смысл: «мы затем здесь, чтобы смотреть на цветы и видеть их живыми», правда, для такой интерпретации нужно что-то сделать с холодностью цветов в первой строфе. Но и без того великолепно написано, и без того в последней строке происходит взлёт текста, словно большая сильная птица оттолкнулась от земли огромными крыльями и хлопок крыльев вытолкнул нас вслед за птицей. Туда, где …

… туда, где начинается второе стихотворение подборки про придуманного нами Бога, который «и ничего не ест». Видимо, здесь задумывалась игра, основанная на выпущенном синониме — глаголе «жрать», который тесно связан с жертвой. Но этот Бог не таков, ему не требуются жертвы, он «ничего не ест», но согласна, что это не золотое стихотворение, первое было золотым.

Последнее нравится менее всего, оно для меня очень ожидаемое, слишком жизнеутверждающее.

А вот вся подборка играет и переливается, словно искрится светом.

Пожалуй, чистый восторг — !!

---

Конкурсная подборка 215. «Крест Святого Лазаря»

ЮМ:

Крест Святого Лазаря — это православный крест, насколько я понимаю, он же — византийский крест. И это, пожалуй, всё, что мне удалось извлечь из этой подборки.

Первое стихотворение выглядит интересным, но как-то чересчур аутичным — такая вещица в себе, которая оставляет ощущение, что есть рассказ, готовый рассказ и ему придают более-менее поэтичную форму, которая выглядит как шифровка, а тем не менее — всё понятно, где добро, где зло, что случилось. Осталось только непонятно — чем сердце успокоится-то?

И как будто это впечатление снова можно применить ко всей подборке.

ЮС:

Это я написала на уроке физики в седьмом классе. Я ненавидела физику и любила слово. И ручка лежала. Просто вспомнила. 

Я увидела движение от темноты к свету, умирание и воскрешение, хотя, в реальности же это, по сути, движение от света в темноту — что в земле, что в печке — одно. Ну а дальше не разобралась. Гротеск и тлен. 

Читаю дальше. 

Как будто от Короля Артура (мне меч Лазаря именно его рисует, простите уж) в холодную есенинскую Россию. Но самый цимес в другом — название второго стиха — оно самодостаточное. Можно просто точку. И все. Я бы только его оставила. Правда не понимаю такой набор слов — их даже читать сложно, не то, что смыслы выстраивать. В общем, я голосую за название. 

Да. Названия. Все три. За них.

Последний текст — я все понимаю, эксперименты со словом, формой, телом текста, да со всем вообще, — ок. Но где тут поэзия? Где паутина и то самое щемящее, невесомое, невидимое. 

У меня, короче, сбой системы. 

Но спасибо за опыт.

---

Конкурсная подборка 216. «Russian tales»

ЮС:

Ну вот всегда есть такая строчка, на которой сломаешься. Если есть. 

Здесь вот эта:  Хотели согреться, а более – кушать.

Почему-то после таких строчек-маркеров дальше не хочется продолжать читать. 

И все же.

У Коли того пирожок был в кармане,

Он нёс его жучке, а может быть, маме.

Да правда. Что жучка, что мама. Главное в рифму. 

Все, дальше не выдержала. Не могу. простите.

Второй — сразу через силу. Дойдя до строчки — Не страх, а неприятный холодок, 

Я вспомнила про колин пирожок. 

Гагарин, Гололь в телеге (телеграме, в смысле), Николай… — почему они? Зачем они? Что за нужда внутренняя заставляет писать о них и это? 

Мой дорогой друг, ЮМ, может ты найдешь ответы?

ЮМ:

Есть, есть у меня ответы — это такие милые и читабельные, даже принимабельные стихи. Ровно для того и пишутся, ровно для того и читаются — стихи как способ коммуникации, как способ аукаться, опознавать своих. 

Первое стихотворение напоминает о стихах Олега Григорьева, ну тех, про маленького мальчика, которые ещё ушли в народ (и не обращается к «Маленький мальчик…» Жуковского). Второе напоминает «Едет Тесла на автопилоте» с прошлого Кубка, третье — разом всю традицию постмодернистских текстов в представлении большинства. 

Но вот ведь какое дело — это тогда, в 80-е звучало и принималось, потому что было, чему противостоять. А нонеча не то, что давеча. 

С удовольствием бы поговорила с автором, а чтобы разговор наш под обзором был приятнее — * (да, в этом сезоне у меня нововведение в части рекомендаций, стихотворений часто три и не все складываются в подборку, так что буду пользоваться * как книжными закладками — очень уж мне понравилось искреннее «сохраню себе» моей коллеги, * буду тоже сохранять, но по щедрости не только себе)

---

Конкурсная подборка 217. «В долине серенад юная, юная весна»

ЮМ:

Чтобы как следует воспринять первое стихотворение, перечитала Есенина, его знаменитого «Чёрного человека», так или иначе, оно вспоминается — то ли самой формой диалога о поэтическом, то ли упоминанием темноты и черноты. 

Но что любопытно — всё же назвать первое стихотворение абсолютно альбомным нельзя, может оно и прокручивается на холостых ходах, но всё не так печально, как говорят комментаторы, хотя местами и потешно, например: «Я ползу на двух за зверем с четвереньками» — ну что это за четвереньки зверя? Где «зверь», а где — «четвереньки» — мы же в звучащем пространстве находимся. И это пространство звучит точно иначе, нежели пространство ВалерВаныча Исаянца — удивительного таланта воронежского поэта, который жил на улице и продолжал писать стихи и картины. 

Так в чём собирается быть круче Исаянца герой первого текста подборки номер двести семнадцать? (риторический вопрос)

Что ещё удивляет в первом тексте, так это то, что функция собеседника сведена к «Привет, Ник. Как дела?» и «Прости.» Как будто собеседник немножко понарошечный и всё, что нужно от него — задать правильный вопрос и попросить прощение, но что если это разговор с самим собой? Пытаюсь придумать, зачем нужен собеседник, что он даёт и не вижу иного предназначения, как быть тем, с кого начинается речь, как будто герой настолько привык молчать, что только после вопроса и «Прости» может начать говорить — но это я додумываю, из самого текста всё это не сильно следует.

Кроме того, сама речь героя местами направлена на символизацию пространства, а местами походит на аналитическую речь, ну например: «Я над разумом и чувствами преобладаю / сдавленной минутой ярости, и в ней я таю.»  Если есть собеседник, то может всю аналитическую речь отдать ему, а в финале «скрутить» это всё в плотный жгут, восстановить и … 

… и переходим к двум другим текстам — во втором тексте слишком много всего пропущено, он как будто стремится к выражению чистого потока сознания, а третий текст от женского лица написан и тут я теряюсь — это душа так говорит или муза, или — весна? Но название третьего текста очень точно характеризует синтаксис — стихотворение выглядит подстрочником с иностранного языка. Может и специально так — как бы знать?

ЮС: 

Такими, что словами ухо хмурят. 

Мне кажется, очень важно быть точным вот в таких, например, мелочах. Не думаю, что это специально сделано, потому что специально было бы просто глупо. Уши хмурят? 

Что-то не то. Что-то мешает. Рифмование глаголов — знаю/теряю, преобладаю/таю. Какая-то системная микроошибка и все сдвинулось как будто, буквально по слову в каждой строке, но как петли — одна вырвалась и все поползли. 

В силе любви всеобъемлющ,

это аморфное нечто,

но я тону в недовольстве собой до любви рейда, в страхе сопрея, эй…

Да и ты не бог.

Вот это Да и ты не бог. — да, неожиданно. Но как будто украдено. Как хороший вариант разворота стиха. Не отсюда это совсем. Это очень самостоятельная строчка. Она сама по себе сильная и проживет без всего стиха. А Есенин очень проявляется, но так это Есенин, все же не перепутать его напевность и ритм. 

Есть один ведущий радио, молодой, яркий, харизматичный, так вот в фб он посты писал как будто книжку «Москва — Петушки» переписывал. Но он не Веничка. И как бы он ни старался — ну нет. Есть Ерофеев и точка. Ищите свое. Такой очевидный закос вызывал только одну реакцию (автор подборки 217 сказал бы) — хмурость ушей. 

А кадык может пульсировать?

У меня все. 

---

Конкурсная подборка 218. «На бис»

ЮС: 

Убаюкивающее, ласковое как голос мамы, которая тебе рассказывает как надо жить, учит по сказкам и народным мудростям. А там неожиданный финал — асфальт. Хорошо. Но у меня ощущение от этого стихотворения больше, чем оно есть на самом деле. То есть по его распевности и рифмам — оно могло быть чем-то большим, мне кажется. Тема желудя как будто сузила его и оно стало простым, которое не вспомнишь. 

Вдруг я задумалась, а кто автор? Мальчик или девочка? Это первая подборка, четко прорисовала эту мысль — кто это? По ощущениям — девочка, но не факт. Совсем. Но это, конечно, вообще не важно, просто вот вопрос встал. И там есть строчки, в которых очень удачно вложена мысль — про либретто и повторять кадры на «бис». Просто сама мысль, что любимые грабли так восторженно описаны через эту метафору. Метафора на метафору. В остальном — думаю, как все же в стихах отражается современность, как укладываются в поэзию все эти англицизмы, названия вещей и предметов, которые супер контекстуально ограничены настоящим моментом. Что с этими текстами будет потом? И вот! Точно, дошло! Поняла, в чем нестыковка. Очень классический слог. Та-та, тата-та, тата-та, тата-та, та та / Та-та, тата-та, тата-та, тата-та, та та / Та-та, тата-та, тата-та, тата-та, та та / Та-та-та-та. И вот эти Hard, эс-эм-эски, ксенон Луны они как-то не укладываются в этот стройный академ. Как будто для новых наших реалий нужны и новые стихотворные формы. 

Все, аллилуйя! Тайна раскрыта. Вот почувствовала же в самом начале. В третьем стихе — Я таял в голосе твоем. Автор — он. Но, удивительно, что в начале стиха у меня это девушка, тоскующая по какому-то своему возлюбленному (одеколон, пятно — мм), который потом почему-то кого-то учит, при этом сама она сидит в шкафу (!), и голос его стар, и вообще, он очень взрослый, и девушка-то, не девушка, а парень, и почему парень тоскует по взрослому мужчине, и тут появляется упоминание бабушки, и, наконец-то, последняя строчка все проясняет, с таким пафосным — Ах! 

В которое, почему-то не веришь. Все эти восторги, как будто не к месту. И за всем этим условно «высоким штилем» не видно и правда той самой настоящей тоски, которая, как видно, точно есть, раз заставила написать это стихотворение. 

ЮМ:

В набоковской любви мне прочлась скорее любовь Набокова к бабочкам, а ещё вспомнился его «Дар» — великолепная книга, невероятная. Так и выглядит «набоковская любовь», пожалуй, не как отсылка к «Лолите». Но очень это затуманено, впрочем затуманены и первые два — такое ощущение, что эти стихи вероятно много знают о том, как написать хорошие стихи, удачные стихи, меткие, а хотелось бы невероятных стихов.

В нулевом обзоре я упоминала спор о статье Бахтина, так вот, где-то ближе к концу, там можно обнаружить следующее: «… здесь мы вынуждены вкратце коснуться первичной функции формы по отношению к содержанию — изоляции или отрешения. Изоляция или отрешение относится не к материалу, не к произведению как вещи, а к его значению, которое освобождается от некоторых необходимых связей с единством природы и единством этического события бытия.» 

Там и далее интересно, и вообще — обсудить бы статью, да куда там — уйдём в сторону, а вернувшись к подборке озаримся догадкой как вспышкой — всё дело в предзаданности, и формы и содержания, из мира не извлекается ничего, происходит достаточно простой перевёртыш, где пафос высказывания состоит в том, что жёлудь — человек, точнее — человек — жёлудь, а дальше постоянно преподносятся схожести, но форма отчего-то не преображается и не преображает. Может, это вкусовое различие как раз — как знать, замечу лишь, что иносказаний ныне мало, а удачных — и того меньше.

---

Конкурсная подборка 219. «Урал – Кассиопея»

ЮМ:

Эти стихотворения напомнили мне, что существует такой стиль (правильно? ну ладно, пусть будет стиль) — регги. Одновременно релаксационная, танцевальная и протестная музыка — и может в том и задача — максимально понятно рассказать и с помощью узнаваемых сюжетов подняться от частного к общему. Поэтому в рамках задачи (если я её верно поняла) всё выглядит органично, а вот если смотреть шире — то уже как будто и не очень. 

Здесь скорее обрабатывается сюжет, чем слово_само_по_себе и странно было бы подходить к текстам с чужой линейкой, но если подойти с линейкой соразмерного — то «танцевальности» хотелось бы меньше — и первое стихотворение облегчить бы, и третье, а ещё с этой стервой, конечно же с выглядящей как Мэрлин Монро, что-то стоит сделать, потому что контраст, необходимый для оттенения чувства создаёт не она, скорее она нужна для эффекта узнавания. Но люди настолько уже изменились, что всё это про стерву додумают сами, им шаблон прописывать не нужно — триллиарды плохоньких сериалов с телеканала «Россия 2» всё сделали без нас. 

А так — да, наверное искренне. Дорогая моя собеседница, что ты скажешь? Искренне или не искренне?

ЮС:

Упс. Ну такое погружение во взаимозависимые токсичные отношения. Классический мужик из 90-х — любви нет, психологи — не для меня. Но последняя жена-психиатр примирила с реальностью. Короче, жалко бабу. Всех баб. Жизнь тратили на какую-то хрень, ей богу. Любовь в чем там? Покурить вместе… ну, покурили, разругались, на стенку слазили, вернулись. Ок. Не знаю, что-то от поэтического текста должно остаться внутри, каким бы он ни был ломаным, рваным, про веточки ли весенние, или про анашу, про секс случайный или про любовь божественную — что-то там должно быть невидимое. 

А вот тут как будто этого нет. И сложновато по ритму. Он ломается не в тех местах, сильно раньше, сильно позже, но никогда не там, где по логике должен. 

А вот второе и третье мне зашли. После второго остановилась. Задумалась. И правда, кто это придумал. И вот эта подвешенная в воздухе автором история, даже этот один момент, он создал облако. И это облако живет теперь. Вот поэтому на небе так много облаков, потому что это стишки-облачные их копии… (увлеклась). И оно поплыло со мной в третье стихотворение и благодаря ему пронесло через третье, в общем, что-то внутри должно поплыть от поэзии. 

ЮМ, я думаю искренне, да. Это чувствуется. И эта искренность тут довольно прямо и в лоб выложена. Рубленая такая искренность. Но может это я неженка и мне все облака подавай? 

А еще мне кажется даже, что я знаю автора. Удивительно. Вот будет удача, если это так. 

ЮМ: 

Ю.С., я думаю ты хорошо знаешь эту интонацию — её достаточно много в среде новых эстрадных поэтов (барных, как нам говорят, как нам подсказывают с галёрки). Что не отменяет возможности личных окрасов этой интонации.

ЮС:

Барных! Беру тоже. В музыке это барды, а в поэзии — барны. Свой, так сказать, Грушинский фестиваль. 

---

Конкурсная подборка 220. «Крококо»

ЮС:

Нет, ну если и третье будет про крокодилов, я даже не знаю. Крокодилы, птенцы, вояки, воры, станки. ЮМ, ты там выше писала про жанр или стиль, вот тут тоже так, что-то типа социально острых потешек на злобу дня. Не знаю, как такой жанр называется, но это он. Что тут движет автором — поэтом, не могу понять. Просто рифмовать то, что хотелось бы сказать просто словами, например, в газете «Аргументы и факты», в разделе (я не знаю, есть ли там такой раздел) «Острые будни» или «Выводим на чистую воду»…

Это конец. Третье тоже про крокодила. Итак, по миропониманию автора — все мужики — прокодилы. Но сначала они могут быть птенцами, а потом вырастают — или в зубастых летчиков (но, вероятно, тоже крокодилов) или в гадов, продающих в Аргентину секреты фрезеровочных станков, или в сволочей-любовиков.

Последний как считалочка. Читать вслух, собрать публику. Ну хорош. Смешной, ритмичный. Народ оценит точно. 

ЮМ:

Социально-острые потешки на злобу дня — фельетоны и это как раз они, да. И я их не люблю — это личное — это все знают. Не люблю за их несамостоятельность, за то, что родились новые жанры, вроде мемов, а фельетоны напоминают мамонтов. И эти фельетоны не обновляют форму, не сдвигают границы жанра.

Или ещё потому не люблю, что очень плохо отношусь к практике «пар весь в гудок ушёл», а приветствую только то, что способно реализоваться. Не устраивает поэтика отношения, приветствую только поэтику дела — и не спешите протестовать, «созерцать» — это тоже заниматься делом, а не пар выпускать в рифму.

В общем, холодна я к фельетонам, что не отнимает ни права на жизнь у них, ни возможности когда-нибудь их расслышать (великолепные, стало быть).

---

Конкурсная подборка 221. «Ужасы нашего городка»

ЮМ:

Благодаря третьему стихотворению подборки, сомнений в том, чьи стихотворения лежат так сказать в основе, не остаётся. Это стихотворения Некрасова: «идёт, гудёт зелёный шум», «барин к нам приедет, барин нас рассудит». Но нельзя сказать, что автор «снимает» ритмику с некрасовского стиха, по крайней мере за стихами не проступает заёмный голос, как это часто бывает.

Первое стихотворение отсылает нас скорее к Акулине-ведьме, нежели к Акулине-девке, которая появляется у Некрасова в стихотворении «Сват и жених», и поэтому Акулина, открывающая подборку, ближе к Айзенбергу, чем к Некрасову: 

 Ах, тещина малина! Еще стакан чайку.
 Судьбина-акулина, кричи кукареку.

 [М. Н. Айзенберг. «Родная кубатура — вместилище души...» (1983)] 

Если прочесть стихотворение из подборки через определение «Акулина — судьба», то кое-что проясняется, перед нами предстаёт Акулина и как девка, и как ведьма, и как судьба.

Второе стихотворение ещё больше обращается к культуре: здесь нас и зайцы-косцы из популярного шлягера встречают, и красный смех Леонида Андреева, и даже вспоминается незабываемое «Он пугает, а мне не страшно» от Льва Толстого. Вот и в стихотворении скорее создано мрачное пространство, нежели ужасное, ведь чего можно бояться? Как показывает практика — неопределённости, а здесь всё вполне себе определено — зайцы мёртвые, лапы костлявые, зарницы лунные, затеи безумные, мысли злобные, извилины чёрные, боги древние, земля обречённая, песня дикая, ребята малые. На уровне понимания возникает образ мёртвого или умершего пространства, в котором до сих пор продолжаются некоторые действия, а вот на чувственном уровне отклика меньше, создаётся ощущение, что кто-то бесстрастно рассказывает некоторую историю. И возникает ровно один вопрос — «кто смеётся?» — мысли или дыры из второй строфы или всё-таки звёзды из третьей строфы? Как-то много разного смеха, не находите?

Ну и третье стихотворение подборки, которое опирается ещё и на поэму «Мороз — красный нос» — 

Идет — по деревьям шагает,

Трещит по замерзлой воде,

И яркое солнце играет

В косматой его бороде.

(Н.Некрасов)

Своей походкой семимильной

минует острова и реки,

кого одарит сенсимильей

кого плясать заставить регги.

(Подборка 221)

А теперь к главному выводу — подборка оставляет в смешанных чувствах, с одной стороны вроде да, лихо скручены Некрасов и мультикультурализм, с другой — как-то чересчур. Больше на песни Манижы похоже, но кто знает, может это наша новая культура такая, фантасмагория и фарс, эклектика и кролики, т.е. зайцы, одни зайцы вокруг, добро бы — живые.

Отмечу эту подборку малым восторгом — !

А ты как почувствовала, легко ли было тебе в этом пространстве, дорогая коллега?

ЮС:

Не легко. Как будто продолжила читать подборку номер 220. От крокодилов плавно к зайцам. И к Акулине и коням. Я человек чувства, я всегда ищу чего-то сверхсловного в тексте. Не этажей смыслов, тут они есть — одни, вторые, отсылки, метафоры, но чего-то сверхчувственного. 

Я не нашла. Получается, что читаешь, просто потому что читаешь, не летишь, не отрываешься от земли в недоумении, как можно сложить так слова, что ты уже и не ты, и вокруг измененное какое-то пространство, или измененный ты. Да, вот скорее ты (то есть я), потому что любое произведение оказывает эффект — а если эффект оказан, уж простите за такое дурацкое выражение мысли, то объект уже не тот. 

В общем, после этой подборки я пойду прогуляюсь, потому что я все жду чего-то вот такого, чтобы снова сегодня измениться. Ну хоть немного. 

---

Конкурсная подборка 222. «Весело-весело»

ЮС:

Сильнейшее впечатление за все время чтения подборок — от стихотворения Холокост. 

 На Восток, на Восток,
 Смятый колосок.
 Ночью встала девица,
 А земля шевелится.
 Ну кому там хочется
 Под землёй ворочиться?
 Деткам недостреленным
 Спела колыбельную.
 Пузырям земли:
 Ай люли люли. 

Я не могу, вот оно. Вот это стихотворение от которого затрясло. Такая колыбельная — упокойная. Раскачаться вместе с ней и плакать. Землю гладить. Хоронить их незахороненных, неупокоенных. 

На самом деле, вышла на улицу ровно после того, как открыла эту подборку, прочитала — вот так, как писала в самом начале — не глазами, не губами, а как-то всем телом, всем обширным зрением, которое сразу берет весь текст и текст этот поглощает тебя как в воронку. Прочитала, и поняла, на воздух надо. 

И как же хорошо там (в пространстве стиха). Такие образы созданы точные, и не надо много слов, достаточно нужных. Нескольких. 

 Мама, мамочка, в погребе места мало.
 И во тьме, а всё на ладони каждый.
 Ах, зачем ты, мама, той ночью встала.
 Страшно, Господи.
 Господи, как же страшно! 

В общем, это потрясение. Самое сильное из всех прочитанных стихов. 

Два других проиграли в этой подборке. Кажется, автору надо бить именно вот в такие тексты, как этот. Тут его сила. Тут он раскрывается по-полной. 

Спасибо. Это мощно. Очень.

ЮМ:

Да, действительно, думаю, что первое стихотворение если не мощное, то с замахом на это — а два других настолько из рук вон, что недоумеваю — это один автор, точно?

Первое немножко затянуто, немножко перетянуто, оно очень сильно кричит, местами перемещается за грань — «холокост-холокост, / всё коту под хвост» — это слишком двусмысленно звучит, можно прочесть и как сожаление о несовершившейся задумке; — и вот про «хочется корку хлеба» строка — здесь интонация падает, чувствуете, как дрожат связки. Не знаю как тебе, ЮС, а я себя чувствую немного охрипшей после прочтения (все ведь знают, что когда человек активно читает, даже про себя, у него дрожат связки и шевелится язык?) 

А вот два ещё — снова экспрессионистская поэзия, которая стоит мощно на открытом звуке. И мне слишком громко, а временами сильно режет слух — «и в уме — на полслове — плясать, / чтобы мысли развеять, // Немногих прохожих смущая» … — вроде мысль перенесли в следующую строку, а вроде и нет, и получается, что немногих прохожих смущает, как некто пляшет в уме на полуслове. Ой ли?

---

Конкурсная подборка 223. «А если прав Шекспир…»

ЮМ:

Хотела бы напомнить всем читателям о милой причуде обозревателей — что-нибудь собирать. На этом Чемпионате, пожалуй, меня привлекают каблуки (в следующей двадцатке тоже встретится). Как думаешь, сколько подборок с танцами и топотом каблуков мне встретятся впереди?)

ЮС:

Хм. Не знаю, у меня пока в коллекции крокодилы. Простигосподи. Ну и еще немного тварей поменьше. Зайцы там. 

Здесь, пожалуй, мне нечего писать. Как будто природа отдыхает после урожайного года (я про «Холокост» подборка 222). 

P.S. Да, все-таки крокодилы. 

Конкурсная подборка 224. «Я хочу от тебя ребёнка»

ЮС:

Ну блин, вот это снова бабское — как прощать? как не прощать? Почти быть или не быть. Да, прощать, конечно. Всякий раз прощать! И плакать и писать стихи! 

Я хочу от тебя ребёнка.

Только всё-таки не девчонку:

Им сложнее на свете жить.

Вот что-то в таком духе мы в классе седьмом-восьмом друг другу передавали как почетное знамя — кто страдает — тому и стих. И несешь его с гордо поднятой головой — 

Наплевать на все, мальчишек много / Не один на свете ты / Скатертью тебе дорога / по которой мы с тобою шли./ Думаешь, что я тебя ревную? / Нет такой и мысли в голове / Если ты нашел себе другую / то парней найдется много мне… и т.д. 

Как-то так. Но в этом школьном стишке столько этой нашей бабской солидарности. Не нытья.

Не знаю, не знаю. ЮМ, что ты думаешь? 

А может я просто сама задолбалась страдать и теперь все стишки про женские страдания меня бесят? 

Ну или и про страдания можно, но как-то не так? Пооблачнее?

ЮМ:

Я думаю, что это альбомные стихи, стихи для близкого круга, те самые — п о н я т н ы е.

Пытаюсь встать на сторону этих стихов и не могу — всё же сермяжная правда способна переродиться в поэзию, как выше упоминаемый Некрасов и завещал.

Здесь же вещи не ограничиваются никак, они остаются ровно теми же, какими были до попадания в ритм или в рифму — словарным значением слов и рассказом некоторой истории.

Да, понимаю, да, сочувствую, но нам бы облачности, нам бы неожиданности, нам бы приключений слов.

Конкурсная подборка 225. «Ии-уух!.. «

ЮМ:

Ты не читала, скорее всего, обзоры прошлого сезона, а я хорошо помню стихотворение, которое вспоминается при чтении второго текста этой подборки — «Голые и весёлые» — 

 Вышли на берег, влажные,
 Из тёплой молочной тьмы
 Голые и весёлые
 Мы.
 [Ольга Гуляева «Голые и весёлые» (КМ-2020)] 

 и однажды когда ухнут в пропасть и забудутся эти самые яндексы
 мы из облака юные и красивые явимся 
 [подборка 225] 

А ещё вспоминается Виталий Мамай со стихотворением «От Марка»:

 ...мы видали Кинга, читали Юнга,
 напевали Стинга, врывались с фланга... 

И это только то, что вспоминается из стихотворений на портале. Но никто, конечно, не запрещает, кто бы запретил — искать и находить себя в некотором «мы», вопрос скорее к тому, как это всё вместе играет и звучит и создаётся ощущение, что в подборке просто три разных стихотворения, показывающие разнообразие умений, а хотелось бы больших универсалий в пандан универсальности.

ЮС:

Заинтриговала. 

Иду читать. 

Универсалии в пандан универсальности — хорошо. Или бы даже взамен. Но бегу читать же. 

Что-то в этом есть. Какое-то мастерство укладывать в рифмы, в строки… и даже можно продолжать, как будто стихотворение (особенно последнее) бесконечное, в принципе. Такой акын — что вижу, то пою. Я маленькая практиковала — бесконечное пение, с рифмованным текстом. В таком марафоне главное — выбрать удачный ритм, не быстрый, и взять кого-то за главный объект и от него плясать. И понеслась. 

Напомнило. 

Хочется от вас настоящего. От вас, автор. Напишите что-то настоящее, свое, то, что совсем изнутри. Пожалуйста.

Конкурсная подборка 226. «Колыбельная»

ЮС:

Такие подброшенные истории без конца. Смутные, дрожащие, будоражащие где-то. Как будто иногда совсем непонятно, о чем же речь, хотя, вроде и понятно, но смутно. Зарождает внутри живота такой нервный клубочек, который должен разматываться, но он там заматывается туже, крепче, и ждешь, что нитки треснут. Но не трескаются. Может еще дальше увести, затянуть? Хотя, куда дальше этого:

 в теплый ягнячий живот
 кровь в нем живет
 ты уткнись
 носиком
 спи сопи 

Верлибристическая форма, бездушное отношение к читателю (что и хорошо даже порой), не забота о том, кто и что поймет (тут двояко), но чем-то эта подборка цепляет. Как будто нет однозначного мнения. Провис. 

И думать над чем? И есть ли над чем думать? 

Интересно твое мнение насчет этих стихов, коллега ЮМ!

ЮМ:

Я думаю над тем, что бы сказал наш с тобой знакомый шептуха.

Хорошо здесь то, что в качестве названия взята «Колыбельная», а внутри нас ждут стихи разной степени жуткости, (помните же эту колыбельную «тили-тили-дом»?) — и это говорит о том, что стихи эти знают о традиции, зачем-то к ней обращались, что-то планировали.

А с эффектами, на мой взгляд, подборка не справляется, она как будто начинает описывать то, что должно быть страшно, а оно не страшно — особенно это заметно в третьем тексте. В нём настоящее начинается где-то со слов «я иногда захожу к ней на чай / сладкий и тёмный она открывает / шкатулку / в которой / оно / не-карты-колоды-бубонной-чумы» — слышите, как начинает стихотворение не болтать, а выбалтывать, как ускоряется, как начинает торопиться и появляется эффект невероятной скорости, начинаешь не поспевать и словно входишь в транс. Но зачем? В финале будет ждать «сколько» и всё. И перед «женихом» слово «подумав» точно лишнее — ну подумал, но открыл же, какая, в сущности разница?

---

Конкурсная подборка 227. «Голем»

ЮМ:

Подборка упаднических настроений — так бы я её охарактеризовала. Может именно поэтому и нет комментариев под ней, а ведь написана она не без чувства слова.

Но хотелось бы большей смелости и всё-таки не убивать надежду, я про финал третьего текста: «становится новою глиной, / в какую не дунет Господь». Во втором обзоре встретится текст, который про «мы все умрём» прямо так и говорит, без обиняков. 

Больше всего принимаю и понимаю второй текст подборки, но не покидает ощущение, что и он сдаётся и третьей строфой скрывает настоящий текст от нас и забалтывает его. Потому что «глина начала смотреть дальше, / чем видел её создатель» — это гораздо громче и полнокровнее, нежели «теперь сила моя / сама» — слышите, как падает интонация, как расслабляются связки, а им бы крещендо, а им бы развития, а им бы космос.

ЮС:

Что-то во всем этом есть, а что не пойму. Нет, не так.

Чего-то в этом нет. И вот чего. 

Нет автора. Его совсем нет. Он совершенно отделил себя от того, что происходит в стихах. Спрятался за громкими словами. Даже не смотря на это я,я,я во втором стихе. Это я = тот же старик, который ходит по улицам Праги, или тот же народ, что ходит в первом стихе. Хотя, и там тоже старик. Почему-то у меня — народ ходит. Это все как будто про одно, про какую-то огромную обиду на бога, или власть забравшего человека, на всех, кто покушался и покусился. Но так аккуратно, через общие слова и какие-то очевидные ходы это рассказано, что вовсе и не вылилась эта обида никуда. Никакой терапии не получилось. Наоборот, как будто бы там и осталась злость, внутри, невысказанная. 

Вот. Так мне видится. 

---

Конкурсная подборка 228. «Рыбка моя»

ЮС:

Такой Джойс-студент, сначала думала, что школьник, но девушка возникла. Значит, студент. Уставший мозг, пропускающий все подряд, кубические километры мыслей. В какой-то момент спрашиваешь себя — зачем? Зачем мне это знать. Человек, видимо, только что прочитал Воннегута и какие ему цари и декабристы, а еще все время лед фигурирует и сразу вспоминаешь «Форель разбивает лед», но все же должна быть какая-то сверхидея всегда. 

Второе стихотворение мне понравилось больше, но все же чувствуется продолжение этого холода, зимы, льда. Замирания мира, что ли, остановка момента — желание все задержать и оставить вот так на какое-то время. 

Вот, понимаете о чем я говорю. Здесь — это ключ автора.

 и вдруг каждая снежинка у фонаря
 повисает отдельно и почти неподвижно,
 в мгновенной невесомости,
 и я успеваю заметить
 красоту их остановленного полета
 до того как они снова сольются 

Третий стих. Неподвижность, зависание. успеть рассмотреть. Это въедливое желание автора толкает его на раскрытие момента в тексте. Интересно это наблюдать. И в первом был лед и, вероятно, тоже рыбки там были. Во втором воздух повис, вероятно, с каплями в нем. Мне нравится, как автор думает. Не уверена, что так же нравится результат, но тут, может, дело вкуса. Наверное, есть с чем работать (да нам всем есть с чем). Но потенциал и какую-то силу внутреннюю я чувствую.

ЮМ:

Не покидает ощущение, что в этих текстах использованы слова и выражения из текстов-лонглистёров прошлых лет — я опознала карася, намёк на бойщика Бычкова, «рыбка моя» тоже встречалось — а в самой по-себе-подборке привлекло «с утра ты был сконцентрирован словно серная кислота» — умри, а лучше о герое этой подборки не скажешь.

Конкурсная подборка 229. «Про»

ЮМ:

Знатный перескок от трудных и тяжёлых тем к той простоте, которая только рядится в шутливые одежды. 

И вспоминается даже не только и не столько достопамятный «всегда всплывает Иванов» с прошлого Кубка, сколько пушкинское:

 Полюбуйтесь же вы, дети,
 Как в сердечной простоте
 Длинный Фирс играет в эти,
 Те, те, те и те, те, те.
 [А. С Пушкин «Полюбуйтесь же вы, дети...» ] 

Словно тот самый Фирс и играет в сердечной простоте — в первом, правда, подзатянул и опечатался, ну да с кем не бывает.

Отмечу фирменным восторгом — !

ЮС:

Как будто в детскую книжку — но нет. Далеко не детскую. Но почему такой путь? Скрыть за этими прибаутками социальный нарыв? Может и так. Если это такое знамя и оно собирает за собой народ — наверное, имеет место быть. 

Про животных нехорошее подумалось. Пальцем не трогал, но обонял. Я тут читаю то, что написано, не подспудные смыслы, не метафоры, а вот то, что написано. И немного недоумеваю. 

Но зато все складно. И мастерски написано. Только вот меня смыслы волнуют. И все же грамматика. 

Конкурсная подборка 230. «Меццо-сопрано»

ЮС:

Не совсем поняла. Первое и последнее особенно. Второе как-то прозрачнее в плане посыла. Хотя в первом он тоже понятен, но путь к нему через набор каких-то замысловатых фраз. Почему-то иногда автор выбирает насильно усложнить и перегрузить чем-то не сильно понятным текст, для большей убедительности что ли. Но это не работает. 

Второе кажется мне попроще написанным, более понятным, что ли, языком. 

Но, может, конечно, мне все это только кажется.

Еще названия сбивают с толку, потому что внутри там вообще о другом. Зачем вообще нужны названия? 

Не скажу, что что-то поменялось после прочтения этой подборки. А хочется каждый раз, чтобы менялось.

ЮМ:

Замысловатая подборка, которая стремится к оригинальности, ключевое — стремится. 

Мне кажется, дорогая коллега, что тебе не кажется)

---

Заключение:

ЮМ:

В заключении я хочу сказать спасибо своей коллеге — для меня это был новый опыт — опыт привлечения разных собеседников. Всегда страшно — как отреагирует человек? Что будет говорить? Как прикрыть его от разъярённых авторов, да и зачем вообще говорить о стихах? (Ладно, последний вопрос не мой, я-то знаю зачем).

Но вот, первая подборка подборок рассмотрена и прочитана, внимательно и жадно, как и стоит читать — внимательно и жадно, каждый раз допытываясь у стишка: “ну что же ты хотел сказать-то и что ты говоришь, зачем ты здесь, странное существо из не этого мира?”

Может и мало встретилось именно таких стихотворений, но были же, были.

Сохраню для читателей (приглашу к дальнейшей беседе?) — 216. «Russian tales»

Отмечу малым восторгом — ! — 221. «Ужасы нашего городка» и 229. «Про»

Поприветствую чистым восторгом — 214. «Долго-долго»

Спасибо тебе за разговор о поэзии и стихах!

ЮС:

Это для меня новый опыт — вообще говорить о стихах всегда было сложно, потому что, объективно, неудачное всегда видно и про него все понятно, объективно божественное — тоже, и что тут говорить, кроме того, что мурашками покрываешься весь — восторг, он и есть восторг, и летаешь потом час, день, неделю, на этом облаке. Но, между этими крайностями очень много середины, очень много разных понятных в той или иной степени мыслей, иногда слишком причудливых, иногда откровенно банальных, но иногда и вообще ничего не понятно, и текст ставит в тупик, и что об этом можно сказать? Как не свалиться во вкусовщину, как держаться трезвого и холодного ума, очевидности (хотя, у каждого же своя очевидность), в общем, это очень сложно, потому что хочется где-то и эмоций поддать (тексты же они порой просто палкой тебя в бок — давай, мол, эй) и творческого какого-то пендаля тоже поддать (но мягко бы, мягко, потому что человеку важно творить — если здесь есть эти подборки, значит автору точно важно), или прямо погладить по голове, или выбросить тексты (если бы они на бумаге были) — и такое случалось. В общем, я конечно, сразу (ну как сразу, в Заключении) прошу авторов простить меня за излишнюю эмоциональность (было), и сказать, что я вообще люблю всех пишущих людей, потому что это особенная особенность (ровно так) — уметь писать, уметь буквами выразить то невыразимое (порой), что живет внутри, что не дает покоя (а оно не дает) и быть смелым всем этим своим нутряным поделиться. Вы все герои!

Я очень рада была погрузиться в этот большой эксперимент, в ваши головы, в ваши чувства и состояния. Спасибо вам! 

И я хочу выделить ровно то, что для меня стало облаком: Конкурсную подборку 214. «Долго-долго».

Особенно отметить стихотворение «Холокост» в Конкурсной подборке 222. «Весело-весело»

И, наверное, вот это выделю для себя за условный метод Джойса (близко мне состояние потока сознания, я его тут увидела): Конкурсная подборка 228. «Рыбка моя»

Спасибо вам всем! 

И, прекрасная моя коллега, ЮМ, благодарю за приглашение участвовать в этой дискуссии. 

Так много нового я увидела, и (!) так много важного и про себя поняла в итоге.