Третий обзор

О конкурсных произведениях с 251 по 270 говорят обозреватели Чемпионата Балтии по русской поэзии Юлия Малыгина (Ю.М.) и Мистер Р. (в комментариях второй обозреватель будет отображаться под псевдонимом «Роршах»), имя второго обозревателя будет открыто в июне.

ЮМ:

Друзья, начало третьего диалога хотела бы начать с приветствия третьего собеседника: здравствуйте, коллега, двадцать подборок и шестьдесят текстов уже ждут нашего внимания к себе. Хотя некоторые и не ждут, но мы и к ним придём, и к ним проберёмся.

И поговорить с Вами хотелось бы о величественности, пафосе, горечи и обиде, добре и свете, ужасе и полноте жизни (не знаю, почему, но вот так). И ещё о нытье, на мой взгляд, противостоящему этим чувствам. О горечи, чувстве утраты, остром проживании ущербности и, может, немного о страхе.

В том числе о страхе быть оценённым, оказаться неправильным, не тем и не там, в том числе и о страхе не так оценить. Два страха иногда встречаются, как встречаются две уверенности, две полноты и два полнокровия, две правоты.

Но есть и ещё один страх: страх не увидеть, не услышать, не создать. Говорят, что всё искусство, в сущности, движимо страхом.

И тут стоит добавить дополнительное условие в рассуждение: где-то по февралю слышала, как Максим Амелин рекомендовал нам, молодым, не писать от недостатка, а писать от избытка, не от ущербности, а от полноты.

И если вернуться к страхам — что если писать от полноты означает испытывать страх, что ты не успеешь отдать всё, что не совсем твоё, а точнее — совсем не твоё. Чтобы линия не прерывалась.

На самом деле я знаю, к чему завела этот разговор, — как минимум, одна подборка, написанная от избытка, у нас есть, а про нытьё — посмотрим, может, и вовсе промолчим.

Коллега, а что Вы хотели бы сказать этой двадцатке в предисловии? Нытью-то, понятно, ничего не скажешь.

Мистер Р:

Здравствуйте, Юлия. Здравствуйте, дорогие авторы.

Юлия, затронем те темы, о которых Вы сказали, постараемся.

Довольно трудно говорить обо всех текстах, когда привык разговаривать только о том, что действительно заинтересовало. Это, конечно, не индульгенция, но какое-то объяснение скудости комментария под некоторыми подборками. Хотелось не общих слов, сопровождаемых хорошо слышимым внутренним скрипом из-за необходимости их написания, а возможности найти то, ради чего стоит вчитаться в ту или иную подборку, посмотреть на них под другим ракурсом. Но это только намерение перед обзором. Кто знает, отведёт ли оно руку, когда возникнет желание препарировать какой-нибудь опус? Посмотрим. Вообще же произведение сначала нравится или не нравится, а уже потом пытаешься объяснить себе или другим — в чём причина. Первое — безотчётное — впечатление обусловлено феромонами текста. Если строки не задушены (или надушены?) автором. Зачастую текст жив вопреки стараниям автора, который с ретивостью подмастерья обильно льёт ароматизатор там, где мастер занят поиском правильного флакона. Давно не слышал слова «вдохновение», словно это что-то неделовое, не относящееся к делу написания стихов, едва ли не постыдное. Зато сколько угодно рассуждений о самоупоённой работе над текстом, иногда до полного обстругивания эксклюзивного носа Буратино (средоточия жизненной силы) и превращения последнего в серийную деревянную куклу. В одном из комментариев Вы привели цитату: «…я чувствую, что текст несовершенен, но после правок он и вовсе исчезает». Разумеется, я не говорю о ненадобности редактирования, а только о крайне осторожном обращении с инструментами. Слово — ловчий. Если ничего не поймано, то и работать не над чем.

Конкурсная подборка 251. «Мартобесие» 

ЮМ:

Во втором обзоре слышала уже это катастрофическое несовпадение интонации и значений слов — «в преддверии прощенья глубока / стояла брань над матушкой россией / и друг по другу мчались облака / одни в цвет чайных роз, другие в синем» — и вот это несовпадение имперскости интонации, её значительности, словно кто-то говорит голосом Рейна (да-да, всё же Рейн, он громче Бродского), и вот этих облаков разноцветных, сообщая, что это ироничная история и в конце будет снижение, перевод взгляда на себя. Так и вышло в первом стихотворении — что же, ход давно отработан.

Интонация настолько не своя, что можно просто записать? — на-на-ра-на, на-нара!-на!-ра!!-на!!! — такие звуки литавры, грома, такая суперпозиция, почти нерукотворный памятник. Расщелина между интонацией и словами настолько велика, что хоть аудиофайлы прикрепляй, но не станем — просто скажу, чего душой кривить, что считаю немного старомодным такой способ стихопорождения.

Коллега, а кого/какие стихи Вы слышите за этими строками?

Мистер Р:

Юлия, мне напомнило Алекса Амура. Вот это четверостишие вполне в его духе:

 и кто-то кровянил туман плаща
 со лба снимая тёрн, натёрший кожу
 а я пытался вспомнить как прощать
 хотя кого за что не помнил тоже 

Но есть ещё три строфы.

«глубока / стояла брань над матушкой россией». Наблюдатель, видимо, располагается над небом, коль скоро видит «глубину брани» над страной. Глубокая брань? «и друг по другу мчались облака». Сомнительно как-то. «одни в цвет чайных роз». От бледно-розового до оранжевого. Почему именно в цвет чайных роз?  Ведь этот цвет (цвета) не противостоит синему. И что привносят цвета облаков? «виня погоду, санкции, оон / что всё неладно». Виня … за то, что всё неладно. Виня, что всё неладно, — некорректно. «что всё неладно с родиной и нами». Здесь Шевчук выглядывает: «Осень, доползём ли, долетим ли до ответа, что же будет с Родиной и с нами?…»  «и плыл печальный колокольный звон / из чёрно-алых хлябей под ногами». Пусть будут чёрно-алые хляби, но плывущий из-под ног колокольный звон? Это отсылка к Китеж-граду, где якобы можно услышать звон колоколов, стоя на берегу Светлояра? Но там озеро, а звук в воде распространяется в шесть раз быстрее, чем в воздухе. Предание как-то опирается на законы физики.

Второй текст. «когда в алмазах дня истлеет медь». Ну, с «медью осени» понятно, а алмазы дня загадочны. Ещё и медь в них истлевает… «чертой ножа отпразднуй года смерть». В крайнем случае можно отпраздновать проведением черты. Самой чертой ничего отпраздновать невозможно. «усни в ладонях трав». Напомню: уже демоны пурги закружили, и медь истлела. Откуда трава? С приветом Пастернаку продвигаемся к финалу, когда спящий должен будет проснуться. Я совсем не против интертекстуальности, просто подмечаю по ходу прочтения детали, которые вложил автор. И что в конце? «пока капели подбирают шифр / к жемчужно-серой колыбели марта». Шифр к колыбели?

Третий текст. Одноместность «евросклепов» недоказуема, — даже в «стакан» автозака можно двоих запихать. «в сторону варшав, бали и турций». Всё же ба́ли, даже во множественном числе. «старички слюнявят возле дома». А что именно они слюнявят? «strawberry в фаворе круглый год». Выбивается из ритма. Финал отсылает к Высоцкому:

 И ни церковь, ни кабак —
 Ничего не свято!
 Нет, ребята, всё не так,
 Всё не так, ребята! 

У анекдота, в котором человек топил своих «детей», мастурбируя на берегу реки, такая длинная борода, что в ней давно бойко прыгают бесы эпигонства.

Конкурсная подборка 252. «Погонщики дней»

Мистер Р:

Название заставило вспомнить суфийскую притчу о погонщиках мулов. О разнице между истинными и мнимыми мастерами. Суть в том, что фальшивые мастера озабочены своим имиджем и бесконечными разговорами об аспектах учения, а настоящие — просто делают своё дело. Они могут быть непонятными и вызывать раздражение, но именно они формируют учение, которому все будут следовать. Первый текст подборки где-то и об этом тоже, о вере не в тех мастеров. В нём есть горечь не только назывная (всё начинается с «горькой воды»), но и общее настроение такое же. Вот «бедные клички» — это неточность. Человек учёный сказал бы, что в эпитетном комплексе атрибут семантически не мотивирован по отношению к субстантиву. Боль нужно причинять с холодной головой, тогда это получится лучше. «Молодость праздная, тонкая плёнка живая» — хорошо. «Так и пропала ты, путая и забывая, / Путь или спутник, звезда или знамя победы». Не вижу здесь противопоставления, обусловленного «или». Все эти вещи вполне могут стоять в одном ряду: путь, спутник, звезда, знамя победы.

Во втором тексте останавливает строка «Вечер заявляет свои права». Какая-то она здесь чужеродная совсем. «За свои грошовые барыши / Обрести свободу». Эти строки не понял совсем. В целом история довольно проходная, а путник бесплотный, не оставляющий тени. Даже о девушках, приносящих вино, мы узнаём больше: одна из них проворна и смуглокожа, они стыдливо прикрывают веки. А опознавать в каждом ословладельце Христа — так себе занятие.

Третий текст ни о чём мне не говорит. Он будто бы для количества, не более. Хорошо, это нормальная пейзажная лирика. 

Подборка является таковой только номинально, настолько разнородные в ней произведения. В первом чувствуется искренность и боль от незакрывшейся раны. Этим он и ценен. Тексту ещё отлежаться бы.

ЮМ:

Да, и мне бедные клички резанули ухо: ведь мы же знаем, как прекрасны шрифты на советских вывесках, как великолепны и разнообразны — давеча не то что нонеча. И «повторится всё, как встарь / ночь, ледяная рябь канала, / аптека, улица, фонарь». Это об этом ведь, не находите? Или ещё — «всё возвратится на круги своя». Знаем, читали, плавали; неужто и впрямь нет ничего нового, ничего такого, чего не было? Неужто не летал человек в космос, не истреблял воробьёв, не пропадал в трясине виртуального мира? 

А власть — ну власть, о природе можно, поди, написать — но, может, стоит занять другую точку созерцания? Подальше от боли, которую мой коллега рекомендует причинять с холодной головой. И вот это как раз то новое, осознание того, что и сам способен повесить новый лозунг на прежние липы, трудное принятие себя во всей полноте человеческой природы: 

 Я зaкaпывaю птицу, нeдoeдeнную кoшкoй 
 Пoю eй тиxo пecню, кaк мaмa пepeд cнoм 
 Mнe вceгo чeтыpe гoдa, я пpoщaюcь c дeтcтвoм, кpoшкa 
 Taк я пoнял, чтo кoгдa-тo тoжe cтaну xищникoм

 [из текста песни «Оборотень» 25/17] 

Ритмический рисунок интересный во втором стихотворении подборки — но половину строф можно смело срезать, а может, и вообще — переписать. Хотя именно ритм и сообщает, по идее, самое главное стишку, но… интересный не значит прекрасный, и кое-где стихотворение «постукивает», а к «постукиваниям», как мы знаем, добавляются ещё и «позвякивания» — слово в стихотворении всегда предстаёт очищенным и звучит почти всеми своими значениями; у слова «подошва» несколько значений, и одно из них (второе, на самом деле) — «нижняя поверхность ступни», поэтому стихи «По песку, прожигающему стопу / Через подошву» — позвякивают. Сильно.

Ну а финальное стихотворение заставляет не поверить, что эта подборка написана одной рукой: первое написано мини-рейном, второе — мини-липкиным, третье — затрудняюсь сказать.

Конкурсная подборка 253. «Сияние»

ЮМ:

И снова мне слышится Евгений Борисович, хотя он не скажу, что на полке первой необходимости — а вот ишь ты, подишь ты. Видимо, так опознаётся подкрутка к имперской, величественной, торжественной интонации стихов вроде: «нет хуже, чем герой, поймавший дзен», чтобы голосу было где отдохнуть, чтобы зайти на новый виток. Но на новый виток мы не заходим в этом случае, потому что уж больно режет слух фраза и грамматически, и синтаксически — по идее, в этих-то расщелинах и живёт поэзия, но… птица-тройка, куда ты летишь? Нет ответа. 

Понравились две строки, что-то дышит в них не такое: «Всё-таки ты не витязь, ты не у камня» и «Выдох — и в перехлёст ледяных горошин».

А третье стихотворение позволит мне сейчас процитировать Фета: 

 На кресле отвалясь, гляжу на потолок,
         Где, на задор воображенью,
 Над лампой тихою подвешенный кружок
         Вертится призрачною тенью.
 Зари осенней след в мерцаньи этом есть:
         Над кровлей, кажется, и садом,
 Не в силах улететь и не решаясь сесть,
         Грачи кружатся темным стадом…
 Нет, то не крыльев шум, то кони у крыльца!
         Я слышу трепетные руки...
 Как бледность холодна прекрасного лица!
         Как шепот горестен разлуки!..
 Молчу, потерянный, на дальний путь глядя
         Из-за темнеющего сада, —
 И кружится еще, приюта не найдя,
         Грачей встревоженное стадо.

 [А.А. Фет «На кресле отвалясь, гляжу на потолок»] 

Здесь у нас тоже «на кресле отвалясь», своего рода. Трепетных рук только не слышно, увы.

Мистер Р:

Так и знал, что «Сияние» — как у Кинга и Кубрика — не может появиться просто так. И вот оно — сияние живого (как и утверждали) Виктора Цоя, «поймавшего дзен» за время своего отсутствия. Словно дзен — какая-то золотая муха, или неприличная болезнь. Да, выражение употребляемое, но скорее в среде интересующихся чем-то вроде «5 мобильных приложений  для успешной медитации», чем в кругу серьёзных искателей. Но это не претензия к автору, просто маленькое отступление. В ироничном тексте даже скорее к месту именно «поймать дзен». Прочитывается «Между́ землёй и небом нет войны». Благодаря чёрному юмору финал запоминается. Потому что эта улыбка обманчива. С одной стороны — хорошо понятные неприязнь и зависть со стороны «спящих» по отношению к «пробуждённому», с другой — гневное возмущение «отступничеством» кумира от своих идей. Интерпретировать можно по-разному. 

Второй текст был бы симпатичнее, если бы обошёлся без сбоев ритма. Да и «Бледный фонарь, раскачиваясь, как ребе» ассоциируется с ребе, повешенным на фонаре, что, конечно, перекликается с первым текстом (Моро, зарезанный под фонарём, на котором повешен ребе), но отдельно — так себе.

Третий текст. Фанфиком ещё не обзывали? Нет? Странно. Хорошо помню, как гремел этот хит Black, будучи обязательным медляком на любой дискотеке. Колин Вирнкоумб умер в больнице четыре года назад, а песня скоро разменяет пятый десяток, и ничего ей не станет, конечно. Всё бы ничего, но «На обои ложатся тени, / постепенно сливаясь в одну и теряя лица»? Ну какие у теней лица? Ещё и в предпоследней строке о них же.

Тексты в подборке довольно сплочённые. Первый, конечно, выделяется, но и второй с третьим имеют свои достоинства.

Конкурсная подборка 254. «Родные лица. Эпизоды»

Мистер Р:

А за критику текстов о ветеранах меня не расстреляют? «Гляди сюда: зашло,  взорвалось, вышло». Если бы что-то взорвалось после того как вошло в тело, то последствия были бы фатальными. Но это ладно. У текста есть куда более серьёзная проблема. Вот же, автор вставил слово из вятского диалекта, а почему всё остальное — типовое, усреднённое, ничем не выделяющееся, с неизбежными журавлями Гамзатова в конце? Ведь даже этих журавлей, растасканных по всем стихам о войне, автор способен интересно обыграть:

 Намедни брат твой младший Толька
 из сводок склеил журавлей.
 Они шуршат себе тихонько
 на подоконник сея свет. 

Зримый, хороший образ — просеянный через бумагу свет на подоконнике. Но потом начинается «дачный театр, полковник играет девушку»: «О, боже мой, / да это ведь…» Зачем резать финал такой неубедительной патетикой? «греться об звонницу» — ну что это такое?

ЮМ:

Мистер Р., нет, не расстреляют, а только выдадут всяческую похвалу — прекрасную строфу Вы нашли среди такого количества холостых строк, может, она и классическая, и конвенциональная, как ныне модно говорить, но она много лучше всей подборки в целом.

Конкурсная подборка 255. «Аshes to ashes, dust to dust»

ЮМ:

Тут тоже много приключений у пафоса — постоянно он опережает события, происходящее звучит сильнее должного. Не стану вытаскивать очевидно проигрышные строки, от их смены ничего не изменится, скажу только о современной произносительной практике: «но ты точно услышишь мой голос из уст тишины» — девять из десяти произнесут как «но ты точно услышишь мой голос изус тишины», ну ладно, восемь, но хватит и пяти — а если мы остановимся, чтобы сделать паузу между двумя «т», то пафос высказывания улетит далеко-далече, дальше дальнего.

Первое стихотворение, кстати, бесконечно что-то напоминает, и к предпоследней строфе понимаешь — это же Иосиф Александрович.

 Это буду не я. И пока эта мысль не окрепла,
 Не казнись, как та баба в чужой необжитой избе.
 Я тебе обещаю: я птицей восстану из пепла — 
 Или женщиной-птицей — и выберу имя себе.

 [Подборка 255  «ВМЕСТО ЗАВЕЩАНИЯ / ashes to ashes, dust to dust»] 

 Неужели не я,
 освещённый тремя фонарями,
 столько лет в темноте
 по осколкам бежал пустырями,
 и сиянье небес
 у подъёмного крана клубилось?
 Неужели не я? Что-то здесь навсегда изменилось. 

 [И. Бродский  «От окраины к центру»] 

Совершенно тот же мотив обнаружения себя, только у Бродского это обнаружение через псевдоудивление («Неужели не я»), через принятие (на самом деле это я, я соревнуюсь со всей Вселенной разом, я здесь поэт, я двигаюсь от окраины к центру), а в нашей подборке — через отрицание и отказ. Смотрите, какие интересные строки: «Я тебе обещаю: я птицей восстану из пепла — / Или женщиной-птицей — и выберу имя себе». Думаю, что это как раз описание некоторого состояния перед стихами, близкого к тому, что описано в знаменитой книге Шребера, у нашего субъекта какие-то хитрые фантазии.

Ещё нашла любопытную деталь: «ashes to ashes, dust to dust» — «прах к праху, пыль к пыли» не только восходит к библейскому «прах ты и к праху возвратишься», но и входит в третий куплет песни «Kovacs — My Love», сопровождающей начальные титры первого сезона сериала «Содержанки», — видимо, это как-то тоже бралось в расчёт, помимо птицы-феникс — птицы-жар-птицы.

А во втором стихотворении привлекли всего несколько строк: «Глупо жить на полу, как на дне, увязая в трясине» и  «Из меня вытекает скупая любовь по тебе» — на фоне других строк эти выглядят поэтично, да и без фона если смотреть — в таких сколах и обнаруживается поэзия, в этих — нет, а в принципе — да.

Ну а к третьему стихотворению впору ставить хештег — барная поэзия, которая может вполне составить конкуренцию многим другим проектам, и по энергии, и по размаху — пусть у ребят всё получится, я же продолжу изредка о них рассказывать. 

Коллега, а Вы видите здесь цельную подборку и цельные произведения?

Мистер Р:

Юлия, не знаю насчёт цельности подборки, но и говорить о её бесцельности не хочу. Сразу-то.

Нет, латынь не поможет. «Никогда никогде никому не дано заземлиться». Нет, это не опечатка. Никогдой, никогдам, в никогды, заземляешься только в ады. Автор так же безжалостен к читателям, как Люцифер Валентайн к зрителям своих фильмов. Но если у Валентайна принципиальная позиция — создать самое труднопереносимое зрелище, то у автора подборки — дар, ему это даётся легко. Какое жуткое завещание: «Обещай, что не станешь меня беспокоить и злиться / На мою неподатливость, роясь в остывшей золе». Т.е. женщина будет самостоятельно обгоревший труп таскать, а ей даже нельзя злиться на неподатливость этого трупа. И не менее страшное обещание: «Я к тебе прилечу, своевольно махая крылами». Именно эта своевольность махания крылами почему-то вызывает ужас.

«Глупо жить на полу, как на дне, увязая в трясине». Нельзя не согласиться, что глупо жить на полу, да ещё когда пол превращается в трясину. А нет, не превращается! Это всего лишь трясина госпланов, как поясняет следующая строка. Дорогой автор, «Даже не рассмотрены Всевышним» и «Не рассмотрены даже Всевышним», как у Вас, не равны по смыслу. Последний вариант нежелательно умаляет фигуру вышеозначенного Всевышнего. Вам это надо? «И когда разрываются сутки и капает время, / Из меня вытекает скупая любовь не к тебе». Снова страшновато. Круговорот капели, разрывающиеся сутки, из героя вытекает скупая любовь…

Хорошо, что многотомники не заставляют носить в кармане, а то мы, недоумочки, так бы и сделали. «Я пишу о стихах! Про стихи. И стихами». Сюрприз не получился, к сожалению, — о чём идёт речь, заспойлерено в названии текста.

Конкурсная подборка 256. «Большая рыба»

Мистер Р:

«Самой крупной рыбой становится та, которая не клюёт ни на одну приманку». Это цитата из фильма Бёртона по книге Уоллеса «Big Fish». Здесь же большая рыба так сильна, что уносит за собой рыбаков. Но ей тоже нужно было долго беречься, чтобы дорасти до такого подвига. Нет, я знаю, что Ихтис — акроним имени Иисуса Христа, но мне хотелось, чтобы автор оставил простор для интерпретаций, и то, что речь идёт об Ихтисе, поняли бы только самые неленивые рыбаки.

Второй текст. А ведь хорошая простота. Чем-то, интонацией, вероятно, напомнило этот текст Линор Горалик:

 Камень удерживает бумагу, ножницы вырезают из нее подпись
 и печать.
 Осталось совсем чуть-чуть.
 Камень думает: «Ну какой из меня медбрат?
 Надо было поступать на мехмат.
 Вот опять меня начинает тошнить и качать.
 С этим делом пора кончать».
 Ножницы думают: «Господи, как я курить хочу!
 Зашивать оставлю другому врачу.
 Вот же бабы — ложатся под любую печать,
 как будто не им потом отвечать».
 Бумага думает, что осталось совсем чуть-чуть,
 и старается
 не кричать. 

Третий текст. Это немного лобово и довольно спорно, в том плане, что «ненастоящесть» образа не может не влиять на носительницу, даже когда она типа вульгарно ест. Это тема для большого разговора, но если посмотреть совсем просто, как на фиксацию момента, то селебрити констатирует: «вот я настоящая, вот я ненастоящая». Остаётся только поверить ей на слово.

Приличная подборка. Претензия в том, что автор ведёт читателя, когда мог бы направлять. Не гипотетически «мог бы», а имеет достаточно таланта, чтобы не вести читателя за руку.

ЮМ:

У меня к этой подборке так много вопросов, что все не хочется задавать; кажется мы очень расходимся мировоззренчески, но это не означает, конечно, что разговор невозможен.

Вот только не знаю, с какой стороны его начать: не думаю, что богословский спор будет продуктивен (тем паче, что и вести-то я его не умею), а вот история про селебрити напомнила один спор — пару недель назад я сетовала, что нет у нас языка для моды, постоянно приходится заниматься изобретением велосипеда и калькировать, а визави заметил, что копирайтеров надо не на бирже искать. Я сначала удивилась, а потом поняла, что именно так работает шаблонное мышление: я точно сформулировала, что беспокоит, а визави додумал и всё перевернул, ориентируясь на стандартные шаблоны — если жалуется на коммерческий текст, значит, плохие копирайтеры, а плохие копирайтеры обитают на биржах, надо ей посоветовать перестать это делать, а то не догадается же сама, в чём истинная причина её бед. Ему было невдомёк, что не на биржах я закупаю коммерческие тексты, всё у меня устроено не так. Но куда там услышать, как будто делать больше нечего — слышать другого.

И если художественное опирается на шаблоны, то оно должно осознавать материал как шаблон, точнее — шаблон как материал. Упоминала где-то уже прекрасный фильм «Молодость» — так вот, он весь построен на шаблонах и их разрушении с помощью различных приёмов, если осознать все его ходы как приёмы и воплотить в слове — получится более, чем прилично. 

На листочке ещё записано: «подборка Елены Жамбаловой», но упомяну её чуть позже, чтобы упоминать не для сравнения, а для наращивания контекста.

Конкурсная подборка 257. «Lux in tenebris»

ЮМ:

Коллега, должна признаться, что наш сегодняшний разговор о чувствах я затеяла, ориентируясь на эту подборку — ведь здесь не найдём мы ни боли, ни посконности, ни тяжёлой доли через лобовую подачу, да и не лобовую, здесь нет страсти, но есть хлеб, сыр, мышь, цветок, т.е. их нет, но кажется, что они есть, и совершенно точно здесь есть чувство, чувство невыразимого, и стихи, написанные от полноты. 

Мне могут поставить на вид, мол, стихи написаны стандартно, так, как и должны быть написаны стихи, — но это не до конца правда, потому что в текстах есть зазубрины и щербинки, ими и проявляется поэзия. 

Первое стихотворение извлекает из мира, берёт из мира, обымает — и возвращает в мир «домотканый свет». «Финальный» свет — не новость для нас, он ожидаем и вот наконец дошёл. Раньше-то всё чаще служил композиционной частью, мостком к «настоящему финалу», но вот нам принесли стихи, которые в финале «встают» на домотканый свет и кажется, что так было всегда. 

В близкородственной связи обнаруживается вот какое стихотворение:

 И вижу я за тонким покрывалом
 Земных вещей обглоданный скелет,
 И в небе, от закатной славы алом,
 Горит иной, потусторонний свет.

 [Е. Ю. Кузьмина-Караваева. «Как удочка на землю тянет рыбу...» (1928-1937)] 

Сколько ни рассматриваю стихи  со «светом» — все они вбирают «свет» внутрь композиционной структуры (это часто предфинальная строфа), стихотворение из подборки свет создаёт, может потому, что ранее свет подразумевался как существующий, само собой разумеющийся, а теперь его нужно создавать заново. 

Второе стихотворение продолжает путь созидания и проявляет мотив принятия: здесь не найдёшь ни просто грусти, ни светлой грусти — и это замечательно, мотив пути — он бесконечен и бескраен, как родные просторы; сказала бы, что степной стих, но это будет не до конца правдой — здесь, скорее, напоминание о «какой же русский не любит быстрой езды?» — словно разрешая ехать куда хочешь, стихотворение завершается на «Кто — по пустой дороге, / кто — за чужой звездой» — ну, да — «выхожу один я на дорогу / Сквозь туман кремнистый путь блестит; / Ночь тиха. Пустыня внемлет богу, / И звезда с звездою говорит.»

Цельная подборка с прекрасным финальным стихотворением — вот ведь не скажешь совершенно, что какое-то одно лежит в основе, а два других просто оттеняют и дополняют. 

Полный восторг — !!!

Мистер Р:

Думал, что-то связанное с одноимённой пьесой Брехта, которую не читал. Но вроде обошлось. Зачем звали? Ругать не за что. Отличная работа, это очевидно.

Могу только сказать, что первый текст мне ближе всего. В нём есть утешение, та самая прекрасная Консуэло, которую так жаждал увидеть перед смертью герой гриновской «Дороги никуда», потому что увидеть её — значит простить жизнь. Оправдать её, за то единственное прикосновение прохладной ладони к горячему лбу, которое может быть только даровано. Даже редкие светлые минуты, призывающие: «Каждое прикосновение должно быть событием!», меньше этой единственности. Они лишь листья вокруг неповторимого плода, что не может быть сорванным, — он должен созреть и упасть сам. Призрачность шанса на получение такой милости от судьбы прописана в «может быть»:

 но перед тем, как увязать
 добро и прочь уплыть,
 ему про главное сказать
 успеешь, может быть – 

«неловкий домотканый свет» — поразительная точность эпитетов. Крепким союзом формы и содержания, а ещё тем, что речь идёт о таких константах как тьма и свет, «Homo» напомнило моё любимое стихотворение Казарина:

 За листьями — листва,
 как за душою — тело.
 Скупее волшебства
 сезонные пробелы.
 Проворнее дождя
 бегут на свет из мрака
 собака и дитя,
 особенно — собака. 

Всё замечательно. Но не станет ли это эквилибриумом формата, когда присылать что-то иное просто не будет смысла, раз уж получен идеальный плод конкурсной селекции? А это именно он и есть. Я говорю не о «сделанности» под конкурс, а о точном попадании в игольное ушко востребованной ныне поэтики.

Конкурсная подборка 258. «Полиптих»

Мистер Р:

Первый текст. «Минус такой снаружи, что душно / В брюхе холодной теплушки». Здесь неточность. Одно из другого не следует. Если был бы плюс, было бы не так душно? Можно заменить на «но душно». Да, это детская считалка на казахском, чтобы ребёнок запомнил названия пальцев. Хорошая деталь. В целом очень надрывно. Знаете, когда кричат: «ужас! ужас! ужас!», иногда достигается противоположный эффект. Нужно между двумя возгласами об ужасе дать контрастную картинку. Постоянное нагнетание вызывает естественное сопротивление восприятия. Это обычный защитный механизм, не очень умный, и его легко обойти. У Кутзее есть роман «В ожидании варваров», чьё название позаимствовано у стихотворения Кавафиса. Оно кончается так:

 Спустилась ночь, а варвары не прибыли. 
 А с государственных границ нам донесли, 
 что их и вовсе нет уже в природе. 
 И что же делать нам теперь без варваров?
 Ведь это был бы хоть какой-то выход. 

 (Перевод Софьи Ильинской) 

Помимо политической линии, которая на поверхности, — поиски внешнего врага и прочая муть, есть куда более интересная психологическая линия: саспенс, превращающийся в самоцель, с неким даже разочарованием в финале, — что же не случился этот дикий и яркий ужас, который мы так усердно ждали?

Или вызывающий необъяснимый ужас танец Василя на пыльной дороге — из «Земли» Довженко, вообще без всякой манифестации хоррора.

Второй текст. Читается легко до одного места. «Какой-то скидочный дал купон» — эта строка такая суконная, что в калашном ряду текста вызывает недоумение, настолько она выбивается из интонации. Однозначность предпоследней строфы тоже не радует. Обмарт — это обманщик март?

Третий текст. «Что топорщится в груди» — сомнительно. Но вообще текст приятный.

Хорошо написано, но как-то выделить не могу. Извините, автор, просто не увлекло. Уверен, от недостатка читателей и почитателей Вы не страдаете.

ЮМ:

Снова «корочка хлеба» и «дети» — конечно, ведь породительница этого жанра — Гузель Яхина — выпустила новую книгу. Большой скандал — большие хлопоты, что-то да отзовётся в сердце жюри.

Но не в моём — не вижу, что осмыслять в формульной литературе. Удачи и читателей, что же ещё?

Конкурсная подборка 259. «Несостоявшиеся встречи, или ну и ну»

ЮМ:

Занимательные стихи, что тут скажешь, — один из подвидов сетевой лирики, движимой не чувством, а мыслью — мыслью до текста — никакие ходы не искались как будто, а были сразу вот так рождены — такие стихи по рецепту. 

А хочется-то без рецепта, хочется рубашечку не по лекалам. 

Мистер Р:

Хорошо, что автор во втором тексте заговорил на почти эзоповом языке. Нужно и к первому внимательнее присмотреться — вдруг это не просто подробности богемной жизни разных селебрити. Фортинбрас — хороший выбор, ему и Гамлет завещал.

А третий — серьёзный. Что-то бунинское есть, из «Тёмных аллей». Да, Доктор предложил интересные интерпретации. Отсылаю любопытствующих к его обзору.

ЮМ: 

Мистер Р., спасибо за упоминание эзопова языка — поняла, как сформулировать свою претензию к этим и такого рода текстам — они очевидно написаны на другом языке, как будто калькированы, и их можно без проблем перевести на ещё один язык — язык прямого высказывания, и ничего не будет утрачено.

Конкурсная подборка 260. «Географ глобус пропил»

Мистер Р:

Эта двадцатка точно в сговоре: уже четвёртая подборка с названием книги/фильма. Книгу читал давно, подзабыл, а фильм более-менее помню. Тут, кстати, и исполнитель главной роли в соседней подборке присутствует.

Красивые вещи, сделанные для красоты и удовольствия. Солнечная поэзия не в чести, нужна тяжёлая лунная мысль в хорошем футляре, которую читатель будет думать, а потом положит на полку памяти. А этот праздник непрактичности пропустят, наверное. «Письмо позвало в дорогу, но никто не поехал». В тот самый Рио, с шампанским волн и цитрусовым воздухом, где пренебречь белобрючностью — дурной тон, а «небо первосортной парусины» утверждено законодательно. Да что там далёкий Рио, когда разбитое коленце коридора, смазанное зелёнкой, без артрита ностальгии — не по канонам. И большекрылый географ словно не горькую пьёт, а нектар жизни, сурью из рук богини радости и света. Эх, автор… Вот нам в утешение от Хорхе Гильена:

 Балкон, стекло, вода,
 и стол, и книжек груда.
 И только-то? Ну да.
 Обыкновенность чуда. 

ЮМ:

Как мне нравится разница восприятия, произрастающая из принципиальной разности, — только сумма мнений, только полноценное обсуждение делает произведение произведением, в этом уверена. Могу заметить, что книгу прочла, а фильм смотреть не стала: он мне показался невыносимо точным. Всегда с подозрением отношусь к стихам, очевидно обращённым к визуальному искусству — будь то картины или фильмы (интересно, а почему стихотворений о театральных постановках в разы меньше?) 

Но вернёмся к подборке — она великолепна; это отдельное умение — рассказывать поэтические истории, а не просто истории в стихах. 

Здесь стихи поразительно точно опираются на персонажей, особенно точно и поразительно шаблон скалывается вот здесь: «Меняли цвет коллеги-тополя», — да, это современное ощущение, не тополь = я (все вспомнили этот инерционный антропоморфизм, которые проглядывает то там, то здесь?), а я = тополь. Это он как тополь, он так же меняет цвет, он принимает свою природу, он принимает свою человеческую природу, способность оказаться кем угодно. И финал такой — наотмашь, вот что такое настоящее «наотмашь» в моём понимании. 

Это подборка очень современных стихов, выражающая современные чувства, не заимствованные из традиции, из традиции — только приёмы. 

И пусть этот мир не теоцентричен, но он и не антропоцентричен, в нём остаётся пространство для природы, для той, что ныне вернулась к нам в облике «тёмной экологии».

Однозначно восторг — !! Два восторга.

Конкурсная подборка 262. «Время и стекло»

Мистер Р:

Название не обманывает: время и стекло — время истекло. Игра на жалейке(музыкальный инструмент) вполне приличная для выбранного направления. И всё же мне кажется, что это карго-культ. Не взлетит соломенный самолёт, хотя внешне имеет все атрибуты настоящего. И рыбы, и реки, и птицы, и лес, и трамвайный перестук, и множество вроде бы подлинных деталей, — всё это вкупе с ностальгическим мотивом сдержанного уныния должно убедить в наличии истинной мелодии. Но я её не слышу. Может, только я? Юлия, что скажете?

ЮМ:

Я скажу, что в субботу ударилась большим пальцем и сильно ударилась, в тот момент отдёрнула руку, кинулась целовать пальчик — что-то есть в этом такое детское, будто хочешь спасти пальчик (но с ним же ничего не произошло, что за рефлексы работают в тебе, Юля?) и ни о чём не думала больше. И вот уже два дня палец побаливает, но боль утихла; иной раз чуть сильнее бахнешь по пробелу — и сразу вспомнишь, как ударилась, как пальчик целовала. 

А субъект наш не таков — не такова? — думает о том, как стихи пишутся и «как падал снег на белые колени». 

Какие-то слишком красивые и очень общие детали переполняют эти стихи. Но приятно, что «libe dich», а не « I love you», всё же в немецком больше певучести, потому что он протяжённее, пусть бы современность и уничтожала время, к пространству современность более безжалостна. А вот подборка выглядит одномоментной, может, потому что орлята только учатся летать, а может, из-за того, что этот метод — авторская стратегия. Поди знай.

Конкурсная подборка 263. «Акварель, подоконник и Клуб позабытых жён»

ЮМ:

А любопытная подборка, которая сразу возвращает веру в массовую поэзию — стихи, оказывается, могут быть увлекательно написаны. Да, может, и по минимуму здесь созерцания времени и пространства, может, здесь и слышны сатирические обертона, но написано-то занимательно.

По пути прозаизации мы долго шли, и эти стихи, пожалуй, повторяют этот путь; и тут «кот мышкует», скорее, «кот ловит мышей», но именно здесь и происходит мини-вспышка (лиса и кот мышкуют так: услышат мышь под снегом, долго прицеливаются, раскачиваются, а потом с головой ныряют в сугроб, и возвращаются оттуда с мышью или с неудачей — это и есть мышкование; про ловлю мышей летом и весной тоже говорят, что это лисы и коты мышкуют, но какое же это мышкование в поэтическом смысле?)

Стихи построены на аллегориях, чуть-чуть сдвигают басенный почтенный жанр, но совсем капельку, а нужно бы — в полную силу.

Сохраню, пожалуй, для читателей — * — и, может, мы обогатимся ещё одним творческим методом — как знать?

Мистер Р:

Автор честен с читателем, в первой же строке предупреждает, что будет интересно: «Гормональный бунт, как фурункул, сдут». Тут и Паланик, и Уэлш нервно курят в сторонке. Пачку за  пачкой. Какие там Марла и Джек, взявшиеся за руки на фоне падающих небоскрёбов, или безобидные наблюдатели поездов. Ода подоконнику кроет их запросто:

 Оживали органы и зудели,
 Костенели, стоя в горячем теле.
 Подоконник снова нам — лучший друг!
 Обжигаясь, тянем бедро к бедру 

Второй текст. Ну, это шутка была. Начиная от «Разъярённые слёзы отмыли концы ресниц» до «Смотрит снизу на маму живой одурелый крот» (вот бы он мёртвый смотрел). С борщевиком в роли понятого, с вдумчивыми стрекозами, с котом, который ко́сит глазом. Не может быть не шуткой. Но сразу остановлюсь и реабилитирую «вдумчивых стрекоз». Вот же он, «феникс в обсидиане» — живой поэтический образ, не погибший в плену напластований вулканической породы. Ведь стрекозы действительно частенько зависают в воздухе, будто задумываются, вдумываются во что-то. Это ещё не кинжальная острота «узких ос» Мандельштама, но уже шаг в верном направлении.

Насчёт третьего хотел сказать, что длинному тексту нужны «тихие кульминации», чтобы чтение не наскучило. Но автор пока ещё вполне самодостаточен, в советах едва ли нуждается.

Конкурсная подборка 264. «Юбки»

Мистер Р:

Первый текст — вполне годный, стандартный кирпичик в огромный мемориал стихов о войне. «И кружится юбок стая / Над проклятою войной». Это хорошо, это запоминается.

Второй текст. Снова об истекающем времени. А здесь же, на конкурсе, есть прекрасное стихотворение Ирины Рыпки «Платочки», которое заканчивается так: «Молодость длится, длится — пока не треснет, / как бы ты её тщательно не берёг». Прочитав, я задумался о том, что никогда не рассчитывал на стайерскую дистанцию, а вот — всё бегу, и это похоже на странную жизнь после жизни, в которой тоже надо находить какие-то смыслы. Минутка откровенности не для пополнения количества знаков (не только для этого), а для того, чтобы задать вопрос. Юлия, Вы лично, будучи ещё далёкой от подобных размышлений, как относитесь к таким текстам? Они Вам что дают? Помнится, раньше я их пробегал глазами, а сейчас вот задевают. Видимо, «и какие-то главные реки повернули безудержно вспять» (Шешолин).

Там же, в «Платочках», есть такие строки: «Это время скатывается на жалость, / а я просто добиваю строфу».

Третий текст. Знаете, «Сквозь синюшность кожицы — / Редкая стерня» не только напоминает недоощипанную курицу, но может вызвать разночтения, в том смысле, что «редкая» можно воспринимать в значении, которое есть у словосочетания «редкая сволочь», что не характеризует стерню как негустую, а даже совсем наоборот.

ЮМ:

Думаю, что человек всегда думает о времени, просто до некоторой поры право на такие мысли экспроприировано обществом; вспомните, разве ни разу не видели Вы, как трёхлетка что-нибудь говорит о том, что чувствует себя старым, пожившим, а ему в ответ — смех взрослых. И вот в какой-то момент человек вдруг снова возвращает себе право думать о возрасте, о быстротечности жизни, право на публичное проговаривание — лет в двадцать, а ему в ответ снова что-нибудь вроде — ну что ты такое говоришь? И потом потребность в публичном говорении о скоротечности жизни возвращается не скоро, что не означает, что человек всё время не думал об этом — мы постоянно сталкиваемся с потерей и постоянно думаем о возрасте, кто-то бежит, кто-то принимает — всё по-разному, очень по-разному. Но разве не с отношений со временем и пространством начинается поэзия как опыт?

Вспомнились стихи Юлии Закаблуковской, у неё постоянно в стихах «кружатся юбки», но это единственное сходство, контекста это цитирование не прибавит, так что и не стану. 

Понимаю, что вызывает тексты подборки к жизни, да и люблю, когда люди пишут стихи — можно-то и такие, чего ж нельзя-то? Но больше нечего здесь осмыслять — всё уже подмечено.

Конкурсная подборка 265. «Полустанок»

ЮМ:

Первое же стихотворение подборки моментально вызывает в памяти: 

 Как над водой стеклянно воздух чист!
 Рогоз, набрякший невесомым пухом,
 Царапнет длинным пальцем мочку уха.
 Но ты и тут мараешь чистый лист.
 Конкурсное произведение 130. "Ни" (Кубок мира по русской поэзии — 2020)

Как будто первое стихотворение продолжает то, находящееся за пределами, ну правда, вот смотрите:

 И жить не жил, стремительно скользя.
 В неядовитом мареве амброзий,
 Тебя ни пруд, ни чуткий глаз стрекозий,
 Ни нота, ни строка не отразят. 

……………………………….

 Уйдёшь на дно. Лежишь — ни бе ни ме.
 А над тобой зима, снега и птицы.
 Ты — слово из смешного буриме
 внизу страницы. 

Второе стихотворение самое невероятное — как раз лирика, в которой что-то происходит, случается что-то своё, принадлежащее только стихотворению и нынешнему времени; есть стихи, которые растут только из культуры, а это то, которое растёт из жизни — финальная строка только чуть-чуть стучит, не нужно тут опадания на два существительных, я бы их связала между собой через глагол и, может, даже через глагол «горит». И сама возможность такого замечания сообщает, что в этот текст можно войти со-творцом, его можно завершить самостоятельно — правда, если расчёт на это, то тогда не хватает графической, немующей паузы, — остро ощущается нехватка чего-то, чтобы текст завершился.

А третий текст завершает подборку в эстетическом смысле — она реализуется, через этого обходчика (представляете, а ведь может же поэт ощущать себя обходчиком? а почему нет?) реализуется, делает реальной фигуру обходчика.

Мы не говорим о новом инструментарии, о приключениях языка, о полётах во сне и наяву — с этим у нас тяжко везде, но, тем не менее, через драматические (видимо) ходы, подборка конвенциональных стихов обретает дыхание; если есть устремление стиха к прозаизации, есть устремление к возврату и поэтизации, есть устремление к объективации, то почему бы не быть и стремлению стиха к драматизации? Тем более, что кино — действительно важнейшее из искусств. 

Чистый восторг вызывают эти стихи — !!

Мистер Р:

Та единственная подборка, по которой у меня не было предварительных заметок. Рассчитывал, что как-то смогу взаимодействовать с ней, когда Юлия озвучит своё мнение. Меня больше привлекает третий текст, потому что в финале автор показывает эмоцию, а не только демонстрирует техническую оснащённость, позволяющую ему писать ровную философскую лирику.

Конкурсная подборка 266. «На совсем другой стороне реки»

Мистер Р:

Первый текст мешают воспринимать два сбоя: «а по секрету ангела и для души», «зыбкими нитями тонкого волокна». Ещё буксующий асгард сомнителен. Почему буксующий? Неважнецкий эпитет.

Второй текст портит «вызревший выстрел». Слишком он перекрикивает предыдущие тихие слова, отвлекая и от финальной строки. Да и жгущая внутри прореха не внушает доверия. Все эти болящие полости и пустоты, живущие своей жизнью внутри организма, напоминают каких-то инопланетных подселенцев, которые скопом десантировались в тела лиргероев.

Третий текст «на волосок от жизни», и, чтобы помочь автору не родить его обратно, читателю нужно сделать допущение, что совсем другая сторона реки — это не другой берег, а тот же самый, но в некоем параллельном мире. Тогда «совсем другая сторона» реки/пути/меня станет легитимной. Автор об этом и говорит — о потусторонности совсем другой стороны, но формально законы языка против этого. Если же не делать усилие, то это «совсем» не даст тексту жить.

ЮМ:

Мне мешает чуть больше, чем другая сторона реки, — допущение ведь наше всё — мешает с самого начала вот это: «если можешь господи сделай меня мудрее / чуть мудрее и чуть добрее тебя прошу / чтобы боли поболе и о святом не всуе» — ну правда? Боли поболе? Ещё и синтаксически получается так, что о том, чтобы стать мудрее, героиня просит «чуть мудрее и чуть добрее».

Как-то не верится в искренность, да, несомненно, люди разные бывают, но какой-то лирический субъект прямо недюжинный. 

Во втором стихотворении всё портит композиция — у меня, у тебя — борьба противоположностей явлена настолько поэтично, что начинаешь путаться в том, что у кого.

А третье стихотворение как раз больше всего впечатляет своим мистическим опытом — «на другой стороне меня» — это ведь именно он и есть. Все бы три текста такими проявить — и подборка могла бы прозвучать сильнее.

Конкурсная подборка 267. «Сон в зимнюю ночь»

ЮМ:

А это подборка «культурных» стихов — легко опознаётся, легко считывается, местами останавливает и заставляет задуматься, хорошо ли: например, «холокост укола» — как-то не очень это звучит, если честно.

Стихов таких много, рифмы тут всегда застёгнуты, затянуты, ритмические ходы разнообразны, а вот в целом стихотворения не очень что-то создают, завершаясь в читателе, который точно знает и понимает слова-эмблемы точно так же, как и автор. 

Своя, особая, поэтическая практика — что же, и такое есть. Здесь заимствуются (наследуются?) не только ритмические ходы или композиционная структура, но и позиция автора, точка созерцания, расположение предметов относительно друг друга, и, кроме того, природные явления и времена года одушевляются. 

Чем такая позиция непродуктивна? Тем, что всё изменилось, а эта подборка как будто не заметила изменений и была написана по лекалам, может, и коллективным, может, и выработанным путём ошибок трудных, но эти тексты как будто лишены самостоятельного дыхания.

Вначале поэт ставит руку и учится писать стихи, а потом каждый раз разучивается, каждый раз рискует. Думаю, не стоит бояться ошибок, тогда подборки будут разнообразнее и прекраснее и перестанут приписывать явлениям природы несуществующее. Коллега, а как Вы относитесь к одушевлениям природных явлений? «но утро над черновиком зари, / склоняется прилежно, как Иосиф» — есть ли для Вас правда в этих строках?

Мистер Р:

«И холод кости — холокост укола». Далеко не всегда фонетически близкие слова синонимизируются в эстетическом значении. Вот и в этом случае — нет.

«Он глядит словно вскользь, и неловко обоим». Подумал, что прокуратор Январь будет вершить суд над Декабрём, потому что второй герой ещё не обозначен, а уже «неловко обоим». А что думать, если рассматривать текст отдельно? Да и моё предположение было неверным. «чашка судьбы»  — потому что «чаша» не в размер? Несмотря на вопросы, именно второй текст наиболее симпатичный. Здесь даже Блок вставлен удачно и не перетягивает на себя одеяло.

Юлия, я хорошо отношусь к антропоморфизации. Это же в крови у человечества — все эти молоты грома и копья молний в руках у богов. Сказал же Вольтер: «мы ответили ему тем же», имея в виду создание по своему образу и подобию. Такая обратная связь. Мы и в быту, не задумываясь, пользуемся выражениями вроде «снег идёт», «загостилось лето», или «упрямый замок», «злая приправа». Даже молоко у нас «убегает». Антропоморфизм — одна из основ метафоры. Так что «утро над черновиком зари, / склоняется прилежно, как Иосиф» в своём праве.

В связи с последним образом в третьем тексте вспомнился Вениамин Блаженный. У него прекрасная религиозная лирика.

 В калошах на босу ногу,
 В засаленном картузе́
 Отец торопился к Богу
 На встречу былых друзей.
 И чтобы найти дорожку
 В неведомых небесах, — 
 С собой прихватил он кошку,
 Окликнул в дороге пса...
 А кошка была худою,
 Едва волочился пес,
 И грязною бородою
 Отец утирал свой нос.
 Робел он, робел немало,
 И слезы тайком лились, — 
 Напутственными громами
 Его провожала высь...
 Процессия никудышных
 Застыла у божьих врат...
 И глянул тогда Всевышний,
 И вещий потупил взгляд.
 — Михоэл, — сказал он тихо, — 
 Ко мне ты пришел не зря...
 Ты столько изведал лиха,
 Что светишься, как заря.
 Ты столько изведал бедствий,
 Тщедушный мой богатырь...
 Позволь же и мне согреться
 В лучах твоей доброты.
 Позволь же и мне с сумою
 Брести за тобой, как слепцу,
 А ты называйся Мною — 
 Величье тебе к лицу... 

И «Религиозная лирика» Владимира Паукчто:

 К чему молитвы слёзной суета
 И скорбный мрак картонок с образами,
 Когда господь из каждого кота
 Глядит на нас медовыми глазами… 

ЮМ: 

Да, несомненно, это в крови у человека — но что, если современное время и сумма знаний должны давать другие метафоры? Должны иначе «обрабатывать» реальность, иначе её создавать, другими методами. Ведь в подборке «Географ глобус пропил» как раз такое создание — «меняли цвет коллеги-тополя» — оживление тополей происходит иначе, не через придание им свойств, а через сообщение некоторого признака и тополям, и субъекту. Вот, скорее, о чём я — не всякая антропоморфизация антропоморфна из рук вон. Что скажете?

Мистер Р:

Это было бы замечательно, конечно. Я имею в виду Вашу основную мысль: «современное время и сумма знаний должны давать другие метафоры». Тут уже другой труд Шкловского вспоминается — «Искусство как приём», с его «остранением». Приём, благодаря которому тривиальные вещи описываются нестандартно, избегая механицизма усвоенного и привычного образного ряда.

А что касается очеловечивания и расчеловечивания, то они идут рука об руку: «туп, как пробка», «застыл столбом», «плавать как топор», «рожа кирпичом», «дубовая голова» и т.д. Прозвища — от царей до бандитов: Владимир Ясное Солнышко, Паша Цветомузыка, Бункерный Дед. Это не так чтобы ново.

ЮМ:

Я согласна, что на уровне приёма — не ново, а если обратиться к восприятию, то чувствую разницу между «Паша Цветомузыка», «застыл столбом» и «меняют цвет коллеги-тополя» — в последнем случае слышу современную позицию «win-win», «победитель-победитель», когда свойства переносятся и тем самым выражают равноправность, сравниваются для уравнивания и приобретения двумя общей суммы, когда сумма приобретённого делится поровну, тогда как в «Паше Цветомузыке» Паша приобретает, а цветомузыка — нет, и в «дубовой голове» — голова приобретает признак, а «дубовая» — нет. 

Конкурсная подборка 268. «Год без лета»

Мистер Р:

«В сентябрьской Флориде, предверии рая». В преддверии. Второй текст наиболее интересный, но внезапная «баккара» подкашивает текст, когда он почти справился. Да и вся эта финальная строфа словно дописана по обязательству. «стали цвета взбесившейся стали». «взбесившейся» — слишком уж сублингвальный эпитет по отношению к стали, поточнее бы что-нибудь, пусть это и будет на поверхности. В третьем, перефразируя, вы либо Харона наденьте, либо Моисея снимите. В целом оно, видимо, наиболее личное, но неловкое, неотлежавшееся. Иначе не было бы этих картонных «массивов» в строке «Посеял я средь весей, лон, массивов».

ЮМ:

Очень нравится, как аккуратно коллега говорит: «очень личные стихи» — да, действительно, не общие. Чувствуется, что у них и адресат вполне реальный, ими движет потребность выстроить композицию, запечатлеть, оставить словами — нужно, может, сделать их принадлежащими чуть большему числу людей, чуть большему числу стихов, 

ч у т ь  б о л ь ш е м у.

Конкурсная подборка 269. «На стекле»

ЮМ:

Какая великолепная подборка! Это такая возникающая у нас на глазах традиция нового лирического письма, основанного на честности, — это не акынство, не поэтизация бытовухи и не описательность всего подряд, а сотворчество формы, содержания и материала — и в результате получаются свежие стихи. 

Это такая поэтика бриза и лёгкого дыхания, где читатель может удивиться, испытать раздражение, удивиться, а потом, в самом финале обнаружить, что чувствовал нечто и ему это чувствовать не запрещали, его не направляли, им не манипулировали.

Это поэтика полной свободы и доверия, и, чтобы нарастить контекст, вспомню недавнюю публикацию Елены Жамбаловой в журнале «Лиterraтура» (ред. Е.Никитин):

 * * *
 Муж шел на пары, натягивал свитер в катышках.
 Я говорила — купи себе новый, беленький.
 Ты же мужик мой, и те, кто меня знают думают — 
 Как она с ним, у него даже свитер в катышках.
 Муж усмехался всему моему, что на люди.
 Не разрешал в дацане фотографировать.
 Но иногда лежит в темноте и спросит вдруг:
 Мать, ну хорошего мужика нашла же ты?

 [Елена Жамбалова, стихотворение из подборки «Борщ Саши Грей» (18+)] 

Чистый восторг — !!

Мистер Р:

Поосторожнее с «сиротством», а то все уйдут читать Ахмадулину. Во втором можно было обойтись без «плебея своих высот» и «телегонии античных типажей». А в третьем без «дырявого куриного бога». Куриный бог по определению дырявый.

Вспомнился один пассаж из «Воскрешения слова» Шкловского: «В самом слове «дождь» заключается понятие дробности, но образ умер, и жажда конкретности, составляющая душу искусства (Карлейль), потребовала его подновления. Слово, оживленное эпитетом, становилось снова поэтическим. Проходило время — и эпитет переставал переживаться — в силу опять-таки своей привычности. И эпитетом начали орудовать по привычке, в силу школьных преданий, а не живого поэтического чутья. При этом эпитет до того уже мало переживается, что довольно часто его применение идет вразрез с общим положением и колоритом картины…»

Но подборка цельная, этого у неё не отнимешь.

Конкурсная подборка 270. «Группа кино»

Мистер Р:

Первой же строкой вбить в голову читателя гвоздь — это, конечно, замечательно. Вот соображаю — вхож ли я в первое кино? «Ещё мне помнится дверь по-настоящему скрипуча». Вы зачем перешли на прозу?

 волшебный вход в кино! И, наконец, полярник
 руководит на парусник летучий
 заслуженной посадкой триумфальной
 всей победившей зло честной компаньи. 

Вот здесь нужно было прозу дать. Полярник руководит заслуженной триумфальной посадкой победившей зло честной компании на летучий парусник. Тогда не пришлось бы резать до «компаньи», некстати напомнившей «Ай-яй-яй-яй-яй, компанья»из «Необыкновенного концерта» (1972). В оригинале «Ay, ay, ay, ay, ay cantaba» из «Cucurrucucú Paloma» (1954). Нет, всё-таки я вхож в старое кино.

Да, Кустурице, конечно, повезло с рифмопригодной фамилией.

А вот история из третьего текста мне понравилась. Зачем были все эти неловкости в столбик, если пишутся такие хорошие истории?

ЮМ:

Кустурице ещё и с фильмами повезло — назвал фильм «Белая кошка, чёрный кот» (из которого помню только сцену поездки на телеге, как давно это было, как быстро забываются фильмы) — стишок это название «подобрал» — и вроде как аллюзия. Только — что это всё сообщает? Аллюзии ради аллюзий, реминисценции ради реминисценций — сомнительно это всё, тем паче, что действительно хороша третья история. 

Соревнуются-то подборки, а не версификационные навыки — и вот в третьем тексте эти навыки сидят как влитые, настоящие soft skills и hard skills на их фоне блекнут.

Заключение:

ЮМ:

Эта подборка выглядит внушительнее и разнообразнее предыдущих двух, не приходилось ничего выдумывать, ничего придумывать, ничего достраивать — речь свободно и легко обымала стихи, было спокойно и светло; думаю, магия состоялась и беседа удалась, от себя отмечу вот эти подборки:

Коллега, а каково было Вам с этими стихами?

Мистер Р:

Юлия, для начала: спасибо за приглашение. Это был интересный опыт.

Раз уж во вступлении появился Буратино — персонаж, чья острая любознательность налицо, так сказать, — то с ним и завершу. Кому удалось проткнуть скучный нарисованный очаг и показать нам тайную комнату? Да, никто не принёс новую «Фугу смерти». Но чьё сердце заболит от неё сегодня? Скорее есть тенденция побега от боли (лучшего отвердителя реальности), и тайная комната — это не комната пыток, что было бы актуально, а зимний сад с массажным креслом и проектором, транслирующим ретроспективу ностальгических мелодрам, бережно подкрашенных цифровой «кисточкой». Такой отрыв от реалий — не проблема площадки. Трудно представить что-то более далёкое от действительности, чем современный поэтический конкурс. Большую часть текстов можно было бы принести и двадцать лет назад — они и о том времени ничего не сказали бы, как не говорят о нынешнем. Они в каком-то смысле уже прошли проверку временем, но не за счёт своей уникальности, а потому, что содержат в себе общие для всех времён слова. Для обитателей башни из слоновой кости, меряющихся престижностью этажей, стрелки часов застыли на рекламно-оптимистическом 10:10, а времени-эпохи нет вовсе. Да и сама башня стоит на отдельном материке Пофигляндия. На окнах-экранах Среднерусская возвышенность, кокетливо прикрытая романтическим туманом, по которой жизнерадостные пейзане в новеньких картузах и поддёвках идут по грибы в нарисованный лес. Центральный акклиматизатор стабильно поддерживает температуру 23,5°C, никому ни холодно ни жарко. И дело не в тематике как таковой. Читая «Горизонтальную страну» Ерёменко, можно понять время конца прошлого века.

Надеюсь, понятно, что оговорку «на мой взгляд» можете присовокупить к любому предложению. Если кого-то пнул в живо(е)(т), считайте, что у меня забрало запотело. Виртуальный букет цветов в виртуальную палату прилагается.